Атуна Койдергем - Горлинка Хольмгарда. Книга 2

– Я не понимаю одного, – задумался Вешняк после обсуждений. – Рюрик княжит в Новгороде. Почему ты не хочешь ограничиться своим городом? Для чего лично тебе Изборск и Белоозеро? Не пойми превратно. Я разделяю твой справедливый гнев. Иначе ты бы сейчас не был в моем доме. Но я не постигаю, к чему тебе этот размах.

– Если мы ограничимся Новгородом, то через несколько дней там уже будет Трувор с подкреплением. Я бы мог предпринять попытку прикончить одного только Рюрика. Но я избрал другой путь…Мы убьем всех варягов.

– Допустим, наше начинание увенчается успехом…– задумался Вешняк. – Что будет после? Мы свергнем Рюрика, Трувора, наместника у Белого озера…Кто займет их места?

– У Новгорода есть Есений – потомок Гостомысла и истинный князь. Что до Изборска, то, наверняка, у Изяслава такожде имелись родственники мужского пола, достойные возглавить сей уважаемый град…– выразил надежду Водим.

– По линии супруги Изяслава до сих пор имеются, – подтвердил Вешняк. Лишь в мечтах князем мог сделаться каждый: в действительности, по закону, это место мог занять только потомок благородной династии. Никто из бояр даже самых зажиточных и влиятельных не смел бы предложить себя самого на этот пост.

Когда гости ушли, Вешняк еще некоторое время пребывал в задумчивости. Водим говорил с выражением. Его глаза сверкали, а речь, словно бушующий океан, захватывала. Он бесстрашный и непреклонный. Наверное, таким и должен быть вдохновитель восстания.

– Мне не понравился этот человек, – голос жены ворвался в думы Вешняка, развеяв их.

– Он необычен, но не плох, – Вешняк только сейчас прислушался к своим ощущениям, возникшим после встречи с Водимом. Должно быть, нечто подобное испытывает путник, оказавшийся на развилке с тремя камнями, невнятные надписи на которых не сулят ему ничего доброго. Путник топчется возле указателей, но не знает, какой выбрать. И тут вдруг появляется некто, уверенно указующий дорогу. И путник перестает колебаться. Он доверяет выбору попутчика и следует за тем не потому, что тот уже бывал на этой развилке, а потому что тот ступает без сомнений.

– Дитя мое, тебе предстоит отправиться в Хедебю, – вкрадчиво прозвучал голос Умилы в тишине мрачных покоев. За окном сияло солнце, ставни были распахнуты, однако в помещении оставалось сумрачно. В луче света, ударяющем об пол, хаотично плясали пылинки. – Люди Эйрика уже здесь, они прибыли за тобой сюда.

– Как это?..– растерялась ошеломленная Дива, с изумлением глядя на свекровь. – Разве эти даны здесь, в Новгороде?! Да как такое возможно?!

– К сожалению, это так, – подтвердила Умила. – Ты же видишь, мы с Синеусом были вынуждены перебраться сюда, потому как Дорестадт отзде небезопасен. И во многом – благодаря тебе, – упрекнула Умила, вальяжно расположившись на массивном дубовом троне, напоминающем медведя, распахнувшего объятия. Это был трон Гостомысла. – Обаче тебе выпал новый шанс все исправить. Ты отправишься в Хедебю, уймешь Эйрика, и Дорестадт останется под нашей пятой. Да и Новгород окажется в большей безопасности…

– Нет, так не может быть…Нег не отпустит меня! – возразила Дива уверенно. После ее возвращения в Новгород между ней и Рёриком все наладилось. Они оба изменились за тот год, что не виделись друг с другом. От былых разногласий не осталось и следа. Они ушли, освободив место столь сильной привязанности, которая изматывала, кажется, не меньше вражды. Бессонные ночи страстных объятий обеспечивали сонливость по утрам и усталь после полудня. Дива и Рёрик много дней провели наедине друг с другом, почти не выходя из покоев. А разлучаясь даже ненадолго, уже взаимно скучали. Такие чувства иногда могут отвлекать слишком. – Нег ни за что не согласится!

– Ну, разумеется, он не согласится, – подтвердила Умила, откинув голову на спинку высокого трона. Распахнутая пасть хищника с угрожающими клыками разверзлась за спиной княгини-матери, указывая на то, что человек, сидящий на этом месте, есмь могучий властедержец, оберегаемый хозяином леса. – Именно поэтому я говорю с тобой, а не с ним…– раскрыла Умила, вздохнув с сожалением. – Ты благоразумна и мудра. Мужчины же готовы рисковать своей жизнью по пустякам, в том числе они бьются за женщин, которых порой почти не знают. Однако ни одна женщина, какой бы прекрасной она ни была, не стоит того, чтобы ради нее умер чей-то сын, – наставительно заметила Умила. – Или ты не согласна с этим утверждением?

– Вестимо, я согласна. Однако…– Дива не успела договорить: в планы ее собеседницы не вписывалось выслушивание речей подчиненной стороны.

– Однако сегодня именно ты можешь стать той костью, ради которой псы разгрызут друг другу глотки. Эйрик может убить Нега, Нег – Эйрика. Но этим ведь раздор не ограничится. Тебе следует осознавать, что вслед за ними сцепятся и их люди. Как бы там ни было, пострадает множество воинов, множество сыновей не вернутся к своим родителям. И виной тому будешь ты. Этого ты жаждешь?

– Нет, но я…– растерялась Дива, которой не пришло в голову оценить положение с подобной стороны, то есть со стороны матери. – Я же ничего не сделала. Я лишь вернулась домой к мужу. Разве он не должен защищать меня и оберегать наш союз?!

– Должен. И будет. И может статься так, что из-за сего долга произойдут те беды, на которые я тебе указала, – напомнила Умила, с чего начался разговор.

– Да, но…– Дива запуталась вконец: свекровь во многом права, однако правильно ли, чтоб под подобным предлогом кто-то забрал жену у мужа? – Инда если бы я пошла на подобный шаг, то Нег не отпустил бы меня.

– Сегодня утром он отправился на охоту, пока ты еще почивала, – рука Умилы поглаживала лапу медведя – подлокотник, выделанный в форме звериной конечности – словно задабривая грозного покровителя. – Ты можешь быстро собраться и отбыть. Незаметно и тихо. Так будет лучше для всех.

– Но я не могу…– прошептала обескураженная Дива. Ее глаза машинально следили за десницей свекрови, все еще потирающей лапу медведя. Кажется, Гостомысл поступал так же. Точно так же. Толкал Диву туда, где она не хотела быть. Возможно, из лучших побуждений.

– Можешь. И должна, – утвердила Умила.

Растерянная Дива не знала, что отвечать, будучи застигнутой врасплох не только скверными новостями, но и доводами Умилы, столь неожиданно убедительными. И все же Дива оказалась не готова дать положительный ответ на безумное в своей гениальности предложение свекрови.

– Зрю, ты отказываешься внять моим словам. Это лишний раз доказывает, что тебе здесь не место, – Умила неожиданно подняла руки и хлопнула в ладоши. И тут же за дверью послышался топот шагов. Такой громкий, что казалось, будто там не несколько человек лишь, а целая армия. Ладони Умилы, словно бронзовые, тяжело опустились на подлокотники трона Гостомысла. И в этот же миг растворились высокие двери, ворвалась стража. – Передайте ее нашим гостям на дальнейшее попечение. И поскорее…