Сергей Сиверс - Хроники Януса

Я чувствовал, как ствол дуба, ставший мне креслом, пропадает и дерево словно заключает меня в свои объятия.

– Рурсус… рурсус, – было последнее, что я услышал.

«Карфагенский диверсант был доставлен во Врата Цербера. Я знал, что он бесстрашен, поэтому допрос с пристрастием с помощью галлов-близнецов я оставил на крайний случай. Элий Марциан, один из моих сотрудников, был весьма искусен в дознании. Он умел переманить тех, кто упорствовал, и порой даже самые несговорчивые переходили на нашу сторону. Одной из причин было и наше обещание, скреплённое клятвой богам, не лишать их жизни после требуемых показаний и сокрыть от мести сородичей. Так, без всякого насилия и пыток ему удалось склонить шпиона иллирийского царя Агрона. Царь этот бессовестно лгал нашим послам, что ничего не знает о пиратах в Адриатике. Тогда как из показаний его шпиона не вызывало сомнений, что он не только не знал, но и поощрял их нападать на наши торговые суда. Так же было и с подручным этого карфагенянина, который бежал к нам и всё рассказал о подлом убийстве купцов недалеко от Сицилии. Так же было и с некоторыми другими, где Марциан проявил недюжинный ум и хитрость, сумев склонить их на нашу сторону».

***

Лучи уходящего солнца били скозь решетчатую прорезь, высвечивая яркий жёлтый квадрат на каменном полу в центре. Было душно и сыро.

Внутри находилось трое. Один был тюремным секретарём; он сидел за столом с папирусом и пером в руке, чтобы записывать ход допроса. Другим был Элий Марциан.

Толстая дверь широко распахнулась. Два охранника ввели узника. Гремя кандалами, он медленно прошёл внутрь слегка прихрамывая, бросив недобрый взгляд на дознавателя. Его одежда была грязна и порвана. Один его глаз сильно заплыл, а на голове у правого виска была видна запекшаяся кровь. Его усадили на скамью вдоль стены, закрепив кольца на кандалах в железные пазы к ещё более длинным цепям между камней. После этого охранники удалились.

Марциан приблизился к нему.

– Вижу твоё лицо размалёвано как у карфагенской потаскухи, – заметил он с усмешкой, разглядывая узника.

– Ты, верно, их большой знаток? Сочувствую твоей жене.

– Хочу сказать тебе, это только начало. Тебя уже заждались два галла.

Карфагенянин повернул голову. Он был сильно измучен.

– А где твой начальник?

– Появится, когда ты выложишь мне всё.

Карфагенянин презрительно посмотрел и сплюнул на пол.

– Вы – просто кучка трусливых псов.

– На твоём месте я бы задумался о твоём будущем. Тебе известно как поступают у вас с предателями. Для них ты мертвец уже потому, что попал к нам. Твои родственники будут считаться родственниками предателя до конца жизни.

Пленник усмехнулся.

– Что ты знаешь об этом, дурак? Я умру героем. И даже после вашей тюрьмы ни один на моей родине не поверит что воин Решефа – предатель.

– Ты в этом так уверен?

– Как и в том, что ты подохнешь гораздо раньше, чем я выйду отсюда.

– У тебя буйная фантазия, пун, – усмехнулся Марциан.

– Ты ещё вспомнишь мои слова.

Марциан промолчал.

Он несколько раз прошёлся взад-вперёд. Звук от его шагов отдавался слабым эхом в каземате. Луций предупреждал, что этот человек не похож на всех тех, с кем он доселе имел дело. Но Луций, также, знал и о способностях своего дознавателя.

Марциан остановился перед ним.

– Ладно, ответь, если у тебя ещё остались мозги. Ты говоришь словно тебе не стыдно за свою работу. Но так ли это? Так ли хороши твои дела, как ты пытаешься представить? Как ты ни прятался, тебя поймали. Твой человек сдал тебя, и теперь мы знаем кто послал тебя. Мы нашли деньги для проведения диверсий. Ты не достиг своей цели. Ты провалил задание, но раздуваешься словно жаба и говоришь о себе как о герое… Я собью с тебя спесь. Клянусь Марсом, ты расскажешь кого ты нанял, и кто на тебя работал. Потом я узнаю почему твои хозяева хотят войны с нами.

– Как насчёт твоих хозяев?

Марциан вопросительно посмотрел на него.

– Ты что, намекаешь…

– Ты дурак. Вот на что я намекаю. – Узник смотрел насмешливо.

– Ты лжёшь, пун. Тебе не удастся запутать меня.

Карфагенянин скривил губы и отвернулся.

Марциан зашёл к нему с другой стороны:

– Подумай вот о чём. Ты скрыл от своего хозяина, что один из твоей команды сбежал и переметнулся к нам. Так же, как скрыл это от Совета Старейшин. Признать, что твой человек предал тебя было бы позором для тебя. От него мы узнали и про корабль, и ещё много всего. Мы узнали про тех в Карфагене, кто желает c нами войны. Для твоих земляков твой человек погиб, ибо тому, кто тебя нанял, ты солгал, что он был убит тобой…

Он сделал паузу.

– Предположим, я не стану тебя пытать и не позволю тебе умереть. Я сделаю по-другому. Я поселю тебя в доме под охраной и распространю слух от Рима до Египта, что дал тебе денег и ты переметнулся к нам. И это был не тот, кто сбежал от тебя, а ты сам – ты сам рассказал нам и про корабль, и про своего хозяина, и уже будучи купленным нами соглядатаем, ты спасся и с нашего же ведома давал показания в Совете. Это мы послали тебя в Карфаген собирать требуемые нам сведения – я передам это через наших людей слово в слово. Твой хозяин возненавидит тебя. Твои родичи проклянут тебя. В Карфагене тебя ждёт мучительная смерть, если раньше они не наймут убийцу.

Пленник прищурился здоровым глазом:

– Это так ты пытаешься меня переманить, римлянин? Придумай что-то получше. Даже если ты меня оболжешь с ног до головы и тебе поверят, и я не оправдаюсь – я буду рад принять меч от рук земляков. Обман рано или поздно выйдет наружу. Но как быть с твоей честью, римлянин? Вы говорите о чести, но сами рыщете как псы и используете малейший случай, чтобы нанести удар в спину, как трусы. Вы используете клевету и подкуп. Так почему с вами не поступать так же… Ладно, хватит болтовни. Ты думаешь, я поверю, что ты поступишь так, как говоришь? – Его глаз сверкнул: – Ну, чего ты медлишь? Веди своих истязателей. Только сам никуда не уходи. Стой и смотри на меня не отводя своих глаз. Ты увидишь что такое сила карфагенского духа!

Лицо Марциана перекосилось. Он наклонился к его уху и быстро заговорил:

– Ты думаешь разыграть мне здесь героя, а я поаплодирую тебе ? Я разуверю тебя. Я лишу тебя этого. Ты будешь выглядеть как жалкий трус и лежать вот здесь, на полу в своей вони. Тебе будет стыдно за себя. Ты будешь умолять меня прикончить тебя потому, что не сможешь с этим жить. В одночасье твоё тщеславие испарится, и передо мной будет лишь сидеть жалкий пун, которому опротивела жизнь…

Он понизил голос до полушёпота и продолжил:

– Есть вещи, которые тебе не снились. Они выше воли человека. Есть нечто, что за пределами контролировать боль или волю. У меня есть вещество из которых мне приготовили снадобье. Оно ломает волю как тростинку, какой бы сильной она не была. Человека, выпившего его, трясёт, наконец он падает и становится как мёртвый, а затем оживает. Он оживает, чтобы стать послушным как дрессированный пёс. Вещества, что там содержатся, проникают в самые мелкие поры тела; они изменяют кровь и меняют удары сердца. Но, что главное, они меняют разум. Они делают его податливым и мягким как воск – становится как у младенца неспособного лгать старшим. Ни один вопрос не останется без правдивого ответа. Ты станешь таким же. Через меня прошли не одни «герои», кичащиеся сильной волей и которые, хвалились что не страшатся пыток, так же как ты. Но перед действием этой штуки они стали бессильны. Они выложили мне всё; рассказали добровольно, рыдая за своё бессилие, заикаясь, словно пьяные и упирались словно ослы, а многие при этом исходили потом и мочой….