Евгений Белогорский - В годину славы и печали

Уинстон Черчилль

Густой белый туман плотной пеленой мягко струился над сонной Вислой ранним утром 12 сентября. По всем приметам день обещал быть пригожим и солнечным, но это мало занимало кавалеристов корпуса генерала Келлера, изготовившихся к атаке по немецким позициям под Сандомиром.

Согласно межфронтовому разграничению, этот польский город относился к полосе наступления Западного фронта, но первыми к нему вышли конные разъезды Юго-Западного фронта, преследовавшие бегущих от Жешува австрийцев.

В Сандомире находились только части ландвера, тогда как все элитные дивизии Людендорф срочно перебросил в Восточную Пруссию для отражения ожидаемого наступления русских на Кенигсберг. Фельдмаршал шел на этот риск, прикрывая центр своего фронта второстепенными войсками, намереваясь в самом скором времени не только прервать победное шествие врага, но даже погнать его обратно. При этом он беззастенчиво сравнивал себя с великим Ганнибалом, грозясь устроить зарвавшимся дикарям вторые Канны. Эта навязчивая мысль полностью овладела умом первого стратега Германии, и он с легкостью был готов принести в жертву малые фигуры, ради общей большой победы.

Ставка Корнилова, прекрасно зная о намерениях противника и упреждая действия Людендорфа, решила провести свое наступление против немецких частей Восточного фронта. С этой целью под Сандомир был переброшен корпус генерала Келлера, временно изъятый из подчинения генералу Дроздовскому. Совершив за короткий срок скрытый стодвадцатикилометровый марш-бросок, корпус Келлера успешно вышел в указанный ему район сосредоточения. При подходе к фронту кавалеристы получили подкрепление, которое было специально переброшено по железной дороге под Холм, откуда своим ходом двинулось на соединение с генералом.

В районе намечаемого прорыва корпуса Келлера немцы не успели возвести непрерывную линию окопов, и вся их оборона состояла из многочисленных очагов обороны вокруг крупных населенных пунктов. Они были способны задержать на время наступление вражеской пехоты, но против удара конного корпуса были малоэффективны. Однако главная опасность для немцев таилась в тех солдатах, которым предстояло противостоять конникам Келлера, ибо это поголовно были части ландвера. Они умели хорошо наводить порядок среди местного польского населения и совершенно не годились для сражения с «дикими казаками», о буйных зверствах которых столь усиленно трубила пропаганда кайзера.

Появление корпуса Келлера в прифронтовой полосе осталось незамеченным для врага. Все офицеры гарнизона Сандомира в один голос твердили, что новый удар русских корпусов следует ожидать только в направлении Варшавы и никак иначе. Подобное благодушное настроение основывалось на циркулярах командующего Восточным фронтом, постоянно поступавших в штаб гарнизон.

О настроении противника генералу Келлеру донесли два польских перебежчика, служивших при штабе полковника Бломберга. Прекрасно зная местность, они смогли удачно миновать линию германских постов и прийти к русским. Их тщательно допросили офицеры контрразведки фронта, но ничего подозрительного поляки у дознавателей не вызвали. Кроме сведений о настроении гарнизона, они рассказали о численности охраны у переправы через Вислу, являющейся главной задачей корпуса на первичном этапе наступления.

Генерал Келлер придавал большое значение захвату Свишенской переправы, и потому сведения перебежчиков были как нельзя кстати. Дав личному составу корпуса день для приведения себя в полную боевую готовность, Федор Артурович бросил своих орлов на позиции ничего не подозревавшего противника.

Наступление на врага было начато без привычной артподготовки, что представляло собой большой риск. Однако генерал Келлер смело отошел от этого тактического шаблона, и конный клинок полностью оправдал надежды первой шашки России. Передовые позиции врага были прорваны уже в первом часу наступления, и застигнутые врасплох немцы были не в силах противостоять натиску русских кавалеристов.

Напуганные внезапным появлением перед собой орды ужасных азиатов, неудержимо рвущихся вперед, солдаты ландвера тут же вспоминали о зверствах и произволе, которые они творили с пленными, согласно газетным передовицам. Никто из них не испытывал желания испытать все эти прелести на себе, и поэтому, едва только возникала угроза выхода кавалерии противника в их тыл, немцы быстро отходили с занимаемых позиций, стремясь избежать окружения.

Как только оборона противника была вскрыта, генерал Келлер немедленно ввел в прорыв главные силы кавкорпуса, решительно расширяя наметившийся успех. Оставляя пехоте неподавленные очаги сопротивления врага, передовые части Келлера уже к началу третьего часа наступления вышли в Висле. Лихим наскоком русские кавалеристы опрокинули охрану переправы и на одном дыхании форсировали шестьдесят метров водной преграды. Закрепившись на противоположном берегу реки, они стали дожидаться подхода основных сил корпуса вместе с самим командиром.

В противовес генералу Келлеру, который вместе со своими орлами лично крушил оборону врага, полковник Бломберг являлся типичным представителем военной аристократии, получив чин и место благодаря протекции. Едва только весть о прорыве фронта достигла его ушей, Бломберг запаниковал, впал в истерику и не придумал ничего лучшего, как обвинить начальника своего штаба в развале фронта и измене рейху. После этого он направил телеграмму Людендорфу, с требованием оказания ему скорейшей помощи для отражения наступления врага и одновременно приказал стянуть к Сандомиру все германские части, расположенные в округе.

Когда же в городе стало известно, что русские части уже пересекли Вислу и вышли на оперативный простор, и их появление в городе ожидается в самое ближайшее время, полковник окончательно потерял голову. Бросив все на произвол судьбы, он сел в штабной автомобиль и покинул Сандомир, возложив его оборону на начальника штаба, попутно пригрозив тому военно-полевым судом. Стоит ли удивляться, что не успел автомобиль командира отъехать от города, как в бегство обратились все остальные офицеры гарнизона.

Русский авангард успел застать хвост бегущей колонны противника и, сильно потрепав ее, взял в плен двести двадцать шесть солдат и офицеров врага. Келлер прибыл в Сандомир ровно через час после бегства Бломберга и, не дожидаясь подхода пехоты, оставив в городе только одну роту драгунов, бросился преследовать неприятеля.

Подобная активность старого кавалериста была обусловлена не только храбростью и мощью его армии. Впервые за все время войны он столкнулся с явным нежеланием противника вступать в бой, предпочитавшего сражению разумную трусость отступления. Подобно легавой собаке генерал моментально уловил этот пораженческий настрой немцев, который как две капли воды был похож на настрой австрийцев, с которыми Келлер сражался ранее. Поэтому Федор Артурович и устремился в погоню за врагом, стремясь как можно лучше использовать выпавший ему шанс.