Антон Овчинников - Рецидив

Когда все было сделано, учитель отпустил Йоана наверх и обратился ко мне.

«Эмманул! Тебя ждет еще одно испытание…»

«Да, ребе!»

«Тебе предстоит пройти самое трудное – испытание крепости твоей души, ты испытаешь страх и ненависть, любовь и нежность, одновременно. Тебе многое откроется внутри себя и, может быть снаружи!»

Учитель пристально посмотрел на меня, силясь понять по моему лицу готов ли я к такому.

«Я готов, ребе!» – ответил я не отводя взгляда.

«Завтра мы придем сюда, сразу после утренней молитвы. Ты будешь поститься и читать Тору в оригинале, оставленном нам самими Патриархами. Четыре дня! Ты будешь готовиться к своему главному испытанию!»

«Эта пещера не простая!» – рассказывал я Йоану, услышанное от учителя, – «Почти всем, кто остается там дольше, чем на одну ночь, Господь посылает откровения самого разного толка».

Теперь нам было проще общаться, так-как никто больше не мог нас слышать. Всем любопытным братьям казалось, что мы как обычно, сидим на крыльце Общего дома после вечерней молитвы и трапезы, и любуемся заходящим солнцем.

«И на сколько ты будешь заключен там?» – поинтересовался брат.

«Учитель сказал, что мне выпала честь остаться там столько же, сколько находился и он, целых сорок девять дней!» – с гордостью ответил я.

Йоан погрустнел, глядя на заходящее солнце.

«Семь седмиц… Какой долгий срок… Я не смогу видеть и слышать тебя, мой брат».

«Но ведь ты будешь общаться с нашим Аароном, он будет тебя учить!» – попытался успокоить я его.

«Ты знаешь, после того, как мы закончили перепись скрижалей, мне все время кажется, что должно произойти, что-то очень страшное…»

«Не надо думать о плохом, Йоан! Учитель рассказывал, что почти все, кто проходил через это испытание, получали откровения Господа и становились старейшинами. А кто не получал ничего – возвращался обратно, сюда, ко всем братьям, и потом был волен покинуть Общину или стать странствующим книжником…»

Свет утреннего солнца, пробивавшийся из узкого прохода, по мере того, как братья Общины закладывали вход камнями, постепенно покидал пещеру. Скоро о том, что снаружи, день или ночь, можно было судить только по тонким лучикам света, проходившим свозь щели между камнями, но, через некоторое время, и они пропали, старательно замазанные глиной с внешней стороны.

Непроглядная тьма заполнила всё вокруг. Вздохнув, молодой человек в длинной льняной рубахе нащупал стену, и стал спускаться вглубь пещеры. Скоро глаза привыкли к отсутствию света, и контуры ближайших предметов стали чуть различимы. Испытуемый достиг небольшого расширения в конце, где тихонько журчал родник. Потолок был настолько низок, что находиться в пещере в полный рост было невозможно. Встав на колени и ощупав руками пол и стены вокруг, Эммануил нашел дорожную суму полную хлеба, лежавшую на большом плоском камне, а на ее дне – трут и кресало с маленьким масляным светильником. Юноша высек несколько, показавшихся в кромешной тьме, ослепительно яркими искр, зажег светильник и в его свете, рассмотрел свое временное жилище. Тут ему предстояло прожить следующие сорок девять дней и ночей. Пещера была вырублена в песчанике, стены и свод были выложены камнем, а на полу – песок.

Молитва придала уверенности и помогла скоротать немного времени, которое скоро совсем перестало ощущаться, и только потрескивание фитилька в плошке с маслом, да тихое журчание родника в углу напоминали о его существовании. Чтобы не сжечь все масло и не остаться без света, юноша задул огонек, затем, отломив кусок от хлебной лепешки, подобрался на четвереньках к роднику и, размочив хлеб, отправил в рот. Скоро темнота смежила веки и…

Тьма прорезалась мириадами ярких огоньков, складывающиеся в какие-то отдаленно знакомые образы. Разум почему-то стремился к одному из самых маленьких. И вот, он находится рядом с чем-то невероятно прекрасным и до боли знакомым… Яркий зелено-голубой шар, с одной стороны черный, а с другой залитый светом, подчеркивавшим выразительный рельеф его поверхности. Он был живой, дышал как существо и пульсировал жизнью, как город, как единый народ, собравшийся на открытом месте… Это был живой мир! Огромная сила исходила от этого мира, неведомая, могучая и манящая. Вдруг, позади и вокруг стали проступать некие сферические тени, подобные самому голубому шару, но совершенно темные, не отражавшие света. Их было не видно – они скорей угадывались по пульсации силы, исходившей от каждого из них. Они так же были живыми, и они говорили – многие голоса послышались с разных сторон и слились воедино в голове молодого человека.

«Мы здесь! Мы защищаем… тебя…»

«От заражения!»

«И это часть… Часть… Малая часть!»

«Тебя!..»

Не зная, как реагировать на эти голоса, первой реакцией стал страх.

«Не бойся! Тебе нельзя нас бояться… Мы часть тебя… Мы твоя стража!»

– Где я? Кто вы? – задал я вопрос.

«Ты здесь… Внутри!..»

«Мы зовемся Хранители…»

«Мы помогаем… Тебе!»

«И уничтожим любого, кто причинит боль… Тебе!»

«Любого иного…»

– А я кто, для Вас?.. – встревожился я.

«Ты… Элохим 23 23 Личное обращение к богу, в значении «вы» (евр.) …»

«Мы часть… Часть тебя…»

«Мы храним… Тебя!»

– Где Вы?

«Здесь… Вокруг тебя… Внутри… Тебя!»

Страх прошел! Меня наполнило чувство радости и защищенности, хотелось летать, кувыркаться в воздухе, слушать Хранителей и говорить с ними снова и снова.

И тут все резко оборвалось…

Я открыл глаза во тьме. Или мне показалось, что открыл глаза.

– Эй, вы где? Хранители! – позвал юноша, пытаясь продолжить разговор с невидимыми созданиями, страстно желая еще раз прикоснуться к этому чудесному миру.

Громкий звук отразился от каменных стен и потолка, вернувшись затухающим эхом.

Испытуемый снова был один в маленькой пещере. Тихое журчание родника подтверждало его догадку. Сколько длился этот чудесный сон, что сейчас, день или ночь? В какой стороне восходит солнце? Куда поворачиваться во время молитвы?.. Мысли спутались окончательно. Как он молился, когда только попал сюда, было уже не вспомнить.

Свет! Где-то здесь был светильник… Плоский камень возле родника. Ориентируясь по журчанию воды, человек пополз на звук. Кажется, здесь был плоский камень… Нет – не здесь… Обшарив весь пол, он так и не нащупал ни своей котомки ни плошки светильника с кресалом. Значит, теперь наступят тьма и голод?.. Сорок девять дней без еды и света! Наверное, когда братья распечатают вход, то найдут здесь только его иссохший труп… Нет. Нет…

– Помогите кто-нибудь! – позвал он во тьме.

Паника! Предательские мысли о неминуемом конце, несли с собой страх, который медленно вползал в сердце, лишая сил сопротивляться…