Василий Кленин - Нагибатор Сухоруков

А это действительно была беда. Кадры! Кадры были главным дефицитом, ценнее любого золота или стекла. Потому что все идеи надо воплощать. Надо «допиливать» на местах и адаптировать к имеющимся реалиям. Я мог сколько угодно всего навспоминать и напрогрессорствовать – но кто это воплотит? Кто поймет задумку во всей полноте и обладает достаточными личностными качествами для ее реализации? Я не строил иллюзий: среди четлан таких талантов, как Муравей или Ннака с Лучом Света, были единицы. Подавляющее большинство – это обыватели с практически первобытным мышлением. Закостенелые мозги, опора исключительно на пережившую века традицию, полное отсутствие инициативы. Нужно просеять тонны пустой породы, чтобы найти несколько жемчужин.

И для этого мне тоже нужны были Добчинский и Бобчинский, мои верные секретари.

– Кто на празднике занимался опросом новых людей?

Вперед шагнул своими ходулями Добчинский. Откашлялся и начал отчет:

– Владыка, я дежурил перед рынком весь день и выявил шестнадцать пришлых, которые, вероятно, задержатся в Излучном. Опросил всех. Девять человек не показали выдающихся результатов по всем шкалам…

Доби гордо выговорил непривычное слово «шкалы», которое явно как-то подслушал в моей речи. Я вообще старался не засорять четланскую речь лексикой из своего времени, но, порою, никак без них! Так появились в челтанской речи «стек-тла», «кора-пиль» и еще с десяток искаженных русских заимствований. Но вот «анкета», «шкала» – это я держал при себе. Однако секретари мои на память дюже крепкие ребята! Что услышат – сразу в закрома памяти!

Да! Змей меня задери, я все-таки занялся анкетами! Еще в первый год в Крыле я поставил себе такую задачу, и только прошлой осенью смог этим заняться. Первая большая комплексная анкета должна была просто выявлять разные склонности людей, уровень их талантов в разных областях жизнедеятельности. Более пятидесяти вопросов и ситуаций, адаптированных к жизни четлан – я убил уйму времени на ее создание. А ведь это должен быть только первый шаг. Чтобы просеять породу и отобрать жемчужины. И просеивали как раз Добчинский с Бобчинским. Феноменальная память позволила им запомнить все вопросы, все варианты ответов – на листочках они лишь помечали номер вопроса и номер варианта ответа. Эти двое за полгода опросили не меньше тысячи мужчин и более сотни женщин (их я тоже не сбрасывал со счетов). Постепенно, они разобрались в механике анкетировнаия и даже научились сами отсеивать тех, кто выдавал «плохие результаты». Я так не мог. Мне надо положить перед глазами саму анкету, разбить ответы на отдельные шкалы и подсчитать результаты на бумажке.

Вот что значит дикарская память, не испорченная «костылями» письменности! Хотя, надо признать: Добчинский и Бобчинский были уникумами даже среди своих. Они запомнили все вопросы и ответы, в голове разбивали их по темам-шкалам, помнили, какие ответы считаются «плохими» – и сходу выдавали мне, кто бесперспективен. А с остальными я уже сам занимался. В моем кабинете, в картотеке собрано почти четыреста «личных дел». В них – итоги общей анкеты, результаты моих личных наблюдений. Настоящих жемчужин было совсем мало. Но картотека уже давала свои плоды: я время от времени перебрасывал людей с одной работы на другую, привечал талантливых гостей, уговаривал их остаться и работать на меня. Рано или поздно эта система начнет работать по-настоящему эффективно.

– Хорошо. Девятерых вычеркиваем, – продолжил я разбираться с новым поступлением в Излучное. – По остальным что?

– Вот, владыка, пометки, – подошел к столу Добчинский и положил несколько листочков. – Все ответы, а еще нагрудные знаки подрисованы, которые я им выдал. Велел носить, не снимая, чтобы их потом легко было найти. Но двое из семи – не четлане. Они с севера приехали с торговыми людьми. Не знаю, останутся ли. Из прочих я бы хотел особо отметить… – секретарь засуетился, перебирая листочки. – Вот! «Дятел и цветок» – вот этот парень. Совсем молодой, но многие его ответы – самые лучшие из возможных. А задачи на разумность решал чудо как быстро!

Лучшие из возможных? Ну-ка, ну-ка! Я придвинул листок к себе, достал анкету и начал высчитывать. Действительно, по шкале интеллекта – высший балл. Очень высокие показатели по эмпатии/интуиции, по нравственности. Инициатива – тоже почти максимум! Неуравновешенный характер… Но это логично, при таких-то данных. Я выписывал колонку баллов и плавно округлял глаза. Самородок какой-то! Это даже не жемчужина, это…

– Парень, говоришь?

– Да, владыка! Совсем молодой. С юга приехал, с какого-то окраинного селения. Звать – Дитя Голода.

– И имя даже запомнил?

– Да он такой плюгавый, владыка, полностью имени соответствует – как не запомнить! Еще в черные хотел.

– Что?

– Да, владыка, так и сказал: приехал для участия в игре Горы, хочу, мол, служить в Черном воинстве.

– И… как? – я пытался вспомнить, кто на этот раз победил в Игре, но не выходило.

– Нет. В финальной группе его точно не было. Наверное, с бревна еще вылетел. Говорю же: плюгавый он совсем.

– Слушай, Доби, – протянул я, вчитываясь в удивительные комбинации цифр на листочки. – Ты сейчас, наверное, брось все дела. И найди мне этого уникума. Как бы он не уехал из Излучного.

– Найду, владыка! Сразу вести к тебе?

– Нет, зачем же? У меня сейчас совет будет. Ты главное найди его. И не дай уехать. В гостевом доме посели, если нужно. За мой счет.

Долговязый секретарь кивнул и удалился. Я повернулся к Бобчинскому.

– Совет казны собрался?

– Уже ждут, владыка.

– Ну, пошли.

– Мы передали Широкому Дубу восемнадцать чаш из стек-тлы, – настаивал Луч Света, хмуря лицо. – Это наша последняя плавка. Отдали всё целиком, как велели. Для закупки металла.

– Я получил три пятерки чаш! – гневно хлопал ладонью по бедру смотритель рынка. – Три пятерки, и то две были с дефектом! Поэтому золота только на четыре кулака.

– Я вру, значит? – заиграл желваками мой главный «инженер». – Чаши сдавали в присутствии Ннаки. Пусть подтвердит!

Мясо медленно поднял глаза. Заматерел мой казначей. Нарастил солидности и на боках, и на пузе, и под подбородком. Был таким живым, подвижным, как ртуть, а теперь лишнее движение сделать лень. Но хватку не растерял. Даже приобрел. Хватка у горца стала поистине крокодилья.

– Чаш было пятнадцать, – весомо произнес Ннака. – Почтенный Циль Наукаль, наверное, что-то перепутал.

Воруют, суки! Быстро мои четлане этому научились. Богатство развращает независимо от культурных особенностей и уровня развития. Я точно знал, что мой ухватистый оцколи начал приворовывать еще в Крыле. Он уникальный в этом плане человек – везде видит выгоду. Потому-то я многое ему спускал – он ведь и для меня выгоду находил. Но в последнее время малоизвестную здесь иудейскую заповедь «не укради» стали нарушать всё шире. Объемы производства и торговли растут, людей вовлекается всё больше и больше, логистические цепочки удлиняются – и проследить за всем нет никакой возможности. А системы контроля нет. Невозможно ее организовать при почти бесписьменном обществе.