Сергей Кулагин - «Хроники мёртвых городов – 3». Сборник рассказов

Поскользнувшись на скрипучей костяной пыли, Патрик не удержался, и рухнул на колени. Молниеносно хлыстнуло по рукаву, рассекая ткань комбинезона. Шею пронзило чуть ощутимым уколом. Патрик вскочил, добегая до вездехода.

– Давай-давай! Скорее! – Рейв уже тянул руку, помогая Патрику запрыгнуть в машину.

Вездеходы мчались на бешеной скорости, ускользая всё дальше от яростно жаждущих добычи щупалец. С облегчением десантники вздохнули лишь после того, как город скрылся в пыльной дали. К звездолёту вернулись встревоженные. Сержиту Фигейра, выслушав рапорт, отдал приказ вернуться на орбиту планеты:

– Мы на такое не подписывались! Это уже не только георазведка и сбор образцов! Долой с этой планеты!

Патрик отделался небольшой царапиной плеча, а на шее никакого следа от укола не обнаружили. В пылу отчаянного бегства потерялись и образцы, собранные им в городе.

С орбиты XMG-3 камеры звездолёта наблюдали за планетой. Увеличенное изображение различных мест показывало практически одно и то же – пустые рушащиеся города, оплетённые вьющимися растениями. Некоторые поселения были полностью скрыты зелёной сетью, маскируя то древнее, парализующее страхом зло, погубившее целую цивилизацию. Капитан объявил миссию оконченной и на звездолёте рассчитывали координаты Земли. Последний виток по орбите – и прощай, ХМG-3!

– Ты точно себя хорошо чувствуешь? – Рейв Рубин обеспокоенно смотрел на Патрика.

– Всё нормально.

– На себя не похож, как из города того вернулся! Бледный, аж зелёный! Сходил бы в медблок, может витамины какие пропишут.

– Обязательно! Витамины – это хорошо! – улыбнулся Патрик. – Не переживай, схожу!

Как только Рейв покинул каюту, Патрик тяжело опёрся о спинку эргономичного кресла. Друг не зря беспокоился. Под кожей растекалось нечто, пульсируя зеленью вен. Патрик заметил эти перемены спустя несколько часов после того, как покинул город. Словно что-то подтачивало его изнутри, сдавливая горло цепкими лапами. Настроение менялось от депрессии и апатии к агрессии, когда просто хотелось с кем-то подраться, без повода и вразумительной причины. Всё время хотелось есть. Патрик мечтал о непрожаренном стейке и сашими.

Гипердвигатель замер, звездолёт продолжал полёт в пределах Солнечной системы. Земля уже была совсем близко, вот-вот, и корабль выйдет на орбиту. Шею ломило, кости и мышцы будто выворачивало наизнанку. Руки и ноги ватные, даже кружку не удержать. Хотя зачем – синдактилии гораздо лучше с этим справляются. Привычка пить крепкий кофе по утрам опять вызвала трансформацию. Патрик поискал одежду, но в этом бардаке выцепить что-то так сразу сложно. Не одевать же скафандр, валяющийся на койке! Или это скафандр Рейва? Где же сам Рейв? Где капитан Сержиту Фигейра? Где Сани Маклейн? Где весь экипаж звездолёта? Патрик этого не помнил, как позабыл и то, зачем он здесь, один, летящий навстречу Земле. Он помнил только голод, который никак не мог утолить. И кости, шуршащие, ломкие, устилающие корабль скрипучим ковром.

Покинутый звездолёт, тела на космодроме, изломанные и разбросанные ненужными игрушками. Смог большого города и вкус горечи во рту. Запах гари вперемешку с затхлостью прибрежной тины. Реальность ворвалась северным ветром, отрезвляя, начинаясь здесь и сейчас. Диск раскалённого солнца катится вниз, к линии горизонта. Вот-вот нырнёт за грань, оставив тьму в отравленном заводскими трубами воздухе. Тьма крадётся по пятам, стучит кровью в висок, заполняет лёгкие, вытесняя воздух.

– Обещаю! – твердит он как мантру, как заклятие. Память своенравна, но в привычном мире она ведёт проторёнными тропками. Через мост к старому городу, по аллее из каменных плит – осталось совсем недолго. Дорога погружается в дымку, расплывается туманом, теряя чёткость. Взгляд помутнел, горло сдавило когтистыми лапами прелюдии обращения. Скорее, по булыжной мостовой, мимо чугунной ограды, к дому, увитому плющом и диким виноградом! Дом то или склеп? Да всё равно, только бы увидеть её, единственную! Старинный фонарь манит призрачным светом, маяком заблудшим душам светит. Крутые ступени к двери деревянной ведут. Она не любит железо, дочь леса.

– Ты! – навстречу радостно было кинулась, но отпрянула. Почувствовала. Не скрыть сущности от той, что в душу глядит. Глаза васильковые, губы малиной манят, но оттого ещё страшнее – вот-вот проснётся монстр, скомкает новую игрушку.

Колышется пламя призрачного фонаря, тускнеет свет. Патрик смотрит в глаза той, которой вернуться обещал. Сдержал обещание, да только что теперь…

– Есть одна ночь, волшебная, силой земли самой наполненная. В эту ночь цветёт папоротник, распускается цветком чудесным невиданным. Сегодня та ночь, продержись, не дай злу верх взять!

Вложила дева леса в ладонь его свою тонкую, белую, повела за собой по ступеням каменным. В лес вековой, к деревьям, что стражами стоят, к поляне заветной, где папоротник разросся. Крепко держит он любимую за руку, словно боится, что растает она, исчезнет.

Папоротник лесной листья раскинул, по опушке разбежался. Под сень деревьев в сырость заполз, в хвою да листья палые зарылся. Но не цветёт ни один, нет на поляне цветка волшебного. То ли ночь не та, то ли нет на Земле больше чудес.

– Уходи! Беги! Он близко, я чувствую!

Покачала головой, обняла нежно, в глаза заглянула, в душу самую взглядом проникая.

Осталось одно желание, перед тем, как в монстра обратиться, щупальца в поисках жертвы раскинуть – поцелуй последний, оставшаяся капля жизни. Прикоснулся губами к волосам, втягивая с жадностью аромат пряных трав. Притянул так, чтобы обжигающее дыхание почувствовать. Тонкие изгибы рук, шея белая, выступающие ключицы. Губы, сладкие, как мёд, пьянящие, как вино. Поцелуй, сметающий остатки разума, разгоняющий кровь. Забытья яд или спасительный эликсир? Сердце совершило бешеный удар, останавливая на миг дыхание, а потом заново запуская кровь, исцеляя вены, даруя новую жизнь.

– Навеки теперь вместе, не покинешь меня больше! – то ли отсвет молнии над озером, то ли сталь клинка в очах.

Папоротник под ногами расступается, листья резные к земле склоняя. Идёт по ковру мягкому дева лесная, к городу взор обратила. Настала пора отраву вывести, землю очистить. Уверенной поступью шествует, силу чувствует. За ней чудище кольцами перекатывается, кустарник гнёт, ветви ломает. Верное, приручённое. Одна ему теперь дорога – за единственной вслед. Надолго ли с ней? Навсегда? Не зацвёл ещё папоротник…

Сообщество ВКонтакте «Леди, Заяц & К»