Александр Харников - Крымский излом

– И вы предлагаете это превосходство у немцев отобрать… – Адмирал задумался. – Если сделать это хотя бы здесь и сейчас, то толк все равно будет. Немцам придется зашивать дыру резервами, а они у них и так невелики. Теперь, товарищ Тамбовцев, насчет радиограммы… Каковы у вам мысли на это счет?

– С радиограммой несколько сложнее, товарищ контр-адмирал. С одной стороны, если код вскрыли мы, то почему это не смогут сделать немцы или англичане? Но тут еще один фактор… А сколько вообще времени мы сможем хранить тайну о своем происхождении? Думаю, год-полгода. Когда мы начнем участвовать в Великой Отечественной Войне на стороне СССР (а мы фактически уже в ней участвуем) и включимся в структуры РККА и РККФ, то будем вынужденно контактировать с тысячами людей. Утечки в таком случае просто неизбежны… Короче, если шифр продержится полгода, то, значит, он выполнил свою задачу. Теперь по тексту… Начать надо примерно так: «Товарищ Сталин, мы, личный состав сводного соединения Военно-морского флота Российской Федерации, вышедшего на учения в Средиземное море в конце декабря 2012 года…»

– А может, не надо про 2012 год и Российскую Федерацию, по крайней мере, сразу? – засомневалась полковник Антонова. – А то как-то неуютно… Вот пришлет Берию разбираться, кто тут дурака валяет…

– А вы, Нина Викторовна, попробуйте как-то иначе объяснить наши возможности и наш Андреевский флаг, – отпарировал Тамбовцев. – Тут столько всякого накручено и наверчено, что в своей радиограмме мы должны быть кратки и максимально близки к действительности, а остальное Ставке скажет «ночь длинных ножей», которую устроит люфтваффе полковник Хмелев со своими орлами-пилотами… Ну и Евпаторийский десант. Кстати, товарищ Сталин крайне не любит, когда его вводят в заблуждение или морочат голову. Так что, товарищи, давайте держаться фактов яко путеводной нити. И еще: наш с вами любимый нарком и так здесь будет – не с первой партией визитеров, так со второй. Ведь он не только Нарком Внутренних Дел, но и куратор всех КБ, в которых разрабатывается почти весь местный хайтек. А наши корабли этим хайтеком как раз забиты от киля до клотика. Но сейчас это к делу не относится… А теперь давайте дальше… примерно так: «Случилось так, что мы переместились во времени и пространстве, и оказались в Черном море 4 января 1942 года…»

– Не стоит «случилось так», – сказал я, – можно подумать, что для нас такие перемещения в порядке вещей, лучше написать «по не зависящим от нас причинам случилось событие, которое перенесло нас»…

– Да, а про «благодетелей-экспериментаторов» мы расскажем уже в личной беседе, если таковая состоится, что называется, тет-а-тет… – Контр-адмирал задумался. – И обязательно надо вставить про самое совершенное и разрушительное оружие, ну и продемонстрировать его на наглядном примере. Например, станция Джанкой, ключ к крымской логистике. Если снести ее ОДАБами, это не только предотвратит маневр силами со стороны противника, но и произведет нужное впечатление среди своих…

– Не годится, товарищ контр-адмирал, – возразил начальник штаба соединения. – В качестве демонстрационной выберите другую цель. В случае благоприятного развития ситуации на второй третий день Джанкой будет в наших руках, и весь этот склад на колесах окажется в распоряжении Красной Армии. На этом направлении мы с полковником Бережным сходимся на необходимости вывода из строя мостов на Чонгарском перешейке и одной из железнодорожных станций за линией Турецкого вала.

– Хорошо, тогда замените станцию Джанкой на железнодорожный узел Донецка, или, как его сейчас называют, Сталино. – Ларионов посмотрел на часы. – Вы, товарищи, пока составляйте свое послание. Товарищ Тамбовцев, я надеюсь, что оно будет вылизано и безупречно по форме и содержанию, как заявление ТАСС в старые добрые времена. Закончите, занесите мне, я подпишу. А сейчас товарищи Иванцов, Бережной и Хмелев идут со мной.

Уже с порога он, пропустив вперед полковников, обернулся.

– Товарищ Тамбовцев, мое предложение пока остается в силе…

Началась погрузка десанта на корабли Черноморского флота. Для проведения операции флотское командование выделило из сил охраны водного района быстроходный тральщик Т-405 «Взрыватель», буксир СП-14 и семь катеров типа МО-4.

Каждый из катеров вмещал до пятидесяти человек десанта; остальные десантники, три противотанковые сорокопятки и два плавающих танка Т-37 были погружены на буксир СП-14.

В первый эшелон десанта входили: батальон морской пехоты – пятьсот тридцать три бойца под командой капитан-лейтенанта Бузинова, отряд специального назначения разведотдела штаба Черноморского флота – шестьдесят бойцов под командой капитана Топчиева; отряд погранохраны НКВД – шестьдесят бойцов; группа разведчиков капитан-лейтенанта Литовчука – сорок шесть бойцов; группа разведчиков Панасенко – двадцать два бойца, и отряд евпаторийских милиционеров во главе с капитаном Березкиным.

Всего в первой волне десанта должны были пойти семьсот сорок человек. Кроме того, в десанте участвовали партийные и советские работники, которые по прибытии в город должны были возглавить восстановленную советскую власть в Евпатории.

Ровно в 23:00 с тральщика «Взрыватель», флагмана десантной флотилии, прозвучал сигнал о начале движения. Корабли, выйдя из бухты, перестроились в кильватерную колонну – впереди тральщик, за ним пять катеров.

Позже к ним присоединился буксир СП-14 в охранении еще двух морских охотников. Корабли, миновав траверз Стрелецкого поста, легли на курс, ведущий в Евпаторию.

Шли без огней, соблюдая полную светомаскировку. Погода стояла тихая, с северо-востока дул слабый ветер, волны почти не было, корабельные двигатели, переведенные на подводный выхлоп, работали приглушенно. Справа багровым заревом проплывал осажденный Севастополь… Пока корабли шли к цели, начался инструктаж личного состава. Подразделениям ставились конкретные задачи: например, разведгруппе капитан-лейтенанта Литовчука предстояло захватить здание гестапо. Группе разведчиков Опанасенко, путем разведки боем, была поставлена задача выявить огневые точки и расположение сил противника. Батальон капитан-лейтенанта Бузинова после разгрома вражеского гарнизона должен был удержать город до подхода главных сил. Потом на кораблях начались митинги…

Самолетоподъемник один за другим выталкивал на полетную палубу из глубины ангара хищные силуэты Ми-28Н, больше похожие на огромных стрекоз. Извлеченные на палубу ударные вертолеты спешно готовили к вылету. Пока прикомандированные с базы в Торжке техники монтировали к ротору снятые на время транспортировки лопасти, вооруженцы подвешивали к пилонам блоки НАР Б-8 и вставляли в них длинные «карандаши» авиационных ракет. Охрану штаба 11-й армии Вермахта ожидало хитрый «коктейль» из осколочно-фугасных, объемно-детонирующих и осветительных боеприпасов. А команду, готовящую вертолеты к вылету, трясло от возбуждения – чем дальше, тем сильнее. Ведь подготовленные ими машины через пару часов пойдут в настоящий, а не учебный бой. А эти самые снаряды взорвутся не на полигоне в окружении мишеней, а среди лютых врагов, собрав с них обильную дань кровью.