Андрей Посняков - Атаман. Воевода. Новая Орда. Крестовый поход

– Вон она, баба! Теперь скоро уже.

Тут и остановись немного перевести дух. Достали баклажки с водой, остатки вчерашней печеной рыбы. Напившись, Федька, раскинув руки, повалился в траву, уставился в высокое небо, лежал, улыбался каким-то своим – наверное, хорошим – мыслям. Впрочем, долго нежиться молодой атаман ему не дал, велел вновь собираться в дорогу. Пошли. Чем дальше от реки отходили, тем меньше дул ветер, вот уже и совсем перестал, и капли соленого пота стекали по спинам ватажников, противно липла к телу одежда. Хорошо еще, шли налегке, без кольчуг, без броней – это было бы слишком уж подозрительно, хотя тот же Никита Купи Веник и предлагал «молодшей дружине» просто сразу – без всяких хитроумий – напасть, дальше уж будь, что будет. Кто знает, может, и в самом деле это было бы лучше, однако Егор все-таки явился из двадцать первого века, и не склонен был зря лить чужую кровь – даже вражью. Может, оно все еще как-нибудь так обойдется… без смертоубийства, без кровушки.

– Кочевье! – резко остановившись, Осип Собачий Хвост вдруг упал на колени в траву, склонился… выпрямился, обернулся: – Пастбище – конским пометом пахнет. Теперь с осторожностью надо идти – как бы пастухи раньше времени не заметили.

– Далеко еще до сотника?

– Да не очень. Можно даже спрятаться в каком-нибудь овраге да знака ждать.

Так Вожников и сделал: ватажники прошли еще километра четыре, пока не укрылись от глаз пастухов в тенистом, густо поросшем смородиной и малиной овраге. Отдыхали, лакомились ягодами да внимательно посматривали на небо.

– Ой, вкусны, – причмокивая, приговаривал Федька. – А крупны-то, сладки!

Таким образом, по прикидкам Егора, гужевались где-то часа полтора-два, а, может, и больше – и сам Вожников, и наиболее умные его люди – тот же Линь с Карбасовым Иваном – уже стали волноваться: а сладилось ли у старшей ватаги? Все ли прошло, как задумали? И, если да – то где условные знаки? Если же нет, то что теперь делать – возвращаться назад, к ушкую, или все-таки ждать.

– Ждать будем, – решительно молвил молодой вожак. – Как стемнеет, обратную дорожку найдем?

Осип отвечал философски:

– К реке уж как-нибудь выйдем.

– Ну и славненько, – потер руки Егор. – А там, поутру, и ушкуй сыщем.

И все же, хоть он и хорохорился, напуская на себя уверенность и веселье, в душе-то наблюдалось смятение – ладно, задачу не выполнили, черт с ней, не Сталинградская битва, куда важнее другое – что со «старшой» ватагой? Целы ли ушкуйники, разбиты? Или просто не удалась хитрость? Никто дальние пастбища защищать не явился, наплевал сотник Берды-бей на свои стада и отары.

Не-ет, не может быть! Он же жаден, сотник.

– Дым!!! – когда уже устали ждать, вдруг выкрикнул Федька. – Смотрите – дым! Дымы даже!

Вожников опрометью бросился из оврага, следом за ним выскочили и Окунев Линь с Иваном, и Осип…

Далеко, от реки, ветер гнал по небу три сизых дымка, слабеньких, едва заметных. Если б не востроглазый Федька, так и пропустили бы, не углядели.

Впрочем, не только один Федька дымки заметил – средневековые люди вообще были весьма наблюдательны… в отличие от Егора.

– Идем, – махнул рукой Вожников. – Ну, парни – последний рывок остался. Теперь уж нам ждать нечего, теперь уж – как можно быстрее.

Ватажники двинулись в путь, почти побежали, и вскоре впереди, за реденькой березовой рощицей, средь зеленых лугов показались шатры – белые половецкие вежи.

Собачий Хвост ухмыльнулся:

– Ну, вот и кочевье.

– А оно точно – Берды-бея?

– Кроме него, тут ошиваться некому, от каменной бабы и до самого Синего леса вся землица – сотника. Кто чужой стада свои пустит – сразу война.

Шатры быстро приближались, на глазах приобретая объем, вот уже показалась отара овец, за ней – коровье стадо.

Трое всадников словно вынырнули из степи, взяли в намет, понеслись навстречу ватажникам в бешеной скачке. Тут же и осадили коней, что-то закричали.

– Спрашивают, кто такие, – перевел Иван Карбасов.

Осип вышел вперед, поклонился и принялся что-то пространно втолковывать приблизившемуся всаднику – смуглолицему парню в кожаной круглой шапке и накинутой на голое тело овчинной жилетке-кожухе.

– Поклон передает уважаемейшему и светлейшему Берды-бею-сотнику от Осипа, Алима Карзаева человечка, – тихо пояснил Иван. – Мол, люди с ним – мы – выкуп за пленников привезли, так потолковать надо, может, сотник-то кого-нибудь и отпустит? Серебришка, мол, привезли изрядно, кто богат – дал, а тому, кто беден, всем миром собирали.

Выслушав, степняк что-то гортанно выкрикнул и, стегнув нагайкой коня, умчался. Остальные двое всадников так и остались маячить неподалеку.

– Стерегут, – ухмыльнулся Линь. – Ничо, сейчас гонец сотнику доложит.

И снова приходилось ждать, в Орде вообще не любили торопиться. Впрочем, на этот раз все сложилось прекрасно – гонец быстро вернулся и махнул рукой.

– Берды-бей-сотник рад будет нас видеть, – перетолмачил Осип Собачий Хвост. – Правда, не всех, а только главных. Ну, и меня – само собой.

– Что ж, – Егор нервно повел плечом. – Главных так главных. Линь, Иван, со мной пойдете, ну еще – ты, ты, и ты…

– И я! – запросился Федька.

Вожников окатил его хмурым взглядом:

– Без тебя управимся, Аника-воин. Видишь, не всех берут-то. Ну, что, все готовы?

Гонец вдруг что-то закричал, замахал руками.

– Чего он волнуется-то, Ваня? – быстро поинтересовался Егор.

Карбасов прислушался:

– Говорит, только семерых примет хозяин: главных, толмача – Алимова человечка, Осипа, значит…

– Хорошо, – покачав головой, Егор глянул на ватажников. – Кроме Линя с Иваном, они за главных сойдут, остальным – отставить.

– Егорий, – зашептал Федька. – Может, я за слугу сойду, а? Ведь сгожуся.

– При таком раскладе – сгодишься. Впрочем, и не только ты… Олешка, Рагунь, – вожак младшей ватаги махнул рукой другим парням. – Айда!

Осмотрев всех, гонец скривился и указал грязным пальцем на юношей: мол, лишние.

– Осип, скажи – это слуги. Мы ж не шпыни какие, как же нам без слуг? Кто сапоги разует-обует, напиться подаст?

– Ладно, – кивнул степняк. – Едем.

– Едем, едем… – усмехнулся Егор. – Кто едет, а кто-то идет.

Обернувшись, гонец что-то вновь бормотнул.

– Спрашивает, – пояснил Осип. – Где, мол, наши лошади? Удивлен очень.

– Скажи – лошадей неведомые люди угнали. Ночью, до каменной бабы еще. Чего он смеется-то?

– Говорит, ничего удивительного, там Ердимай-оглана кочевья, а тот – чистый разбойник, и хозяину его, сотнику Берды-бею, не друг.

– Понятно. Конкурент, значит.

Берды-бей-сотник оказался невысокого росточка мужчиной лет сорока, худым, но чрезвычайно жилистым и подвижным, с чрезвычайно смуглым, как у какого-нибудь сарацина, лицом и жестоким взглядом черных раскосых глаз, чем-то напоминающих самых экзотических жуков или букашек. Желтоватого цвета, с широкими продольными полосами халат его был подпоясан шелковым поясом, за который были заткнуты изрядных размеров кинжал и камча-плетка; голову сотника украшала лисья – несмотря на жару – шапка, на ногах синели мягкие сафьяновые башмаки-ичиги.