Андрей Валентинов - Диомед, сын Тидея. Книга вторая

– Ну, радуйся! Что, жить надоело?

– Радуйся! – засмеялись из-под забрала. – А чего бояться? Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков, слыхал?

– Листьям в дубравах древесных... – повторил я, опуская копье. – Красиво... и страшно. И кто же ты, такой смелый? Какого роду-племени?

Он снял с плеча свое длиннотенное, подумал, осторожно положил на песок. Мне и самому расхотелось драться.

– Зачем спрашиваешь о роде, сын Тидея? – рассмеялся тот, который не бежал. – Начну предков перечислять, мы тут всю войну проскучаем!

Он говорил по-ахейски, красиво и чисто. Мне это понравилось еще больше.

Я огляделся. За рекой, у троянских стен, варвары собирались возле колесниц, из открытых Скейских ворот выбегали новые воины. Еще немного – и поползет толпище вниз, с холма... А наши все мертвецов из доспехов выковыривают. Ну, Агамемнон!

– Ладно, давай скучать, – решил я. – Полезут твои, тогда и начнем доспехи портить!

Я бухнулся прямо на песок, он присел напротив. Расстегнула рука ремешки золоченого шлема.

...Курносый, короткая бородка (точно, как у меня, только светлая), яркие губы.

– Тогда отгадай загадку, Диомед Тидид, ванакт аргивянский. Пращур мой камень таскал, дед по небу летал – а я в Ликию попал.

От неожиданности я рассмеялся. Рассмеялся, думать стал. С камнем – неясно, с Ликией – тоже (мало ли здесь ликийцев?), а вот по небу...

...Ну точно мы с дядей Эвмелом в его горнице!

– По небу летали Персей и...

– Не попал! – хмыкнул курносый.

– ...и Беллерофонт, который на Пегасе Крылатом. Ты... Ты – родич Беллерофонта?!

От неожиданности я вскочил. Не может быть! Беллерофонт, победитель Химеры Огнезевной, деда Ойнея побратим!

«...К алтарю Телефа... Там... Там... Там мы поклялись в вечной дружбе... с Беллерофонтом. Он... Кубок, найдите кубок!.. Беллерофонт...»

– В цель, – кивнул парень, но уже серьезно. – Пращур мой Сизиф камень катал – говорят, и до сих пор тужится, дед Беллерофонт летал – долетался, а я – Главк, сын Гипполоха, наследник ликийский. Ну, со свиданьицем, внук Ойнея Бесстрашного!

Хорошо, когда можно забыть о войне, хотя бы на час. Хорошо, когда можно сидеть на горячем песке, разговаривать, вспоминать... Ойней Бесстрашный! А я деда все больше Живоглотом величал!..

– Они не сдадутся, – неторопливо рассказывал Главк Ликиец, – Троя не сдастся, Диомед, пока живы Гектор и Парис. Парис – он бешеный, болтают, будто он вообще не человек...

Я невольно вздрогнул. Не человек... Кто же?

– ...А Гектор твердо надеется на союзников. Войско Суппилулиумаса не так и далеко.

Я кивнул, соглашаясь. Агамемнон, кажется, напрочь забыл о хеттийцах. А зря!

– Общий у смертных Арей [33], Главк Гипполохид! Все может быть. Если мы ворвемся в Трою, пленных будет мало. Очень мало! И я не завидую этим пленным. К тому же, я слыхал, что Суппилулиумас не прочь наказать Приама. Троя не слишком спешила платить дань в последние годы!

Он подумал, посуровел лицом.

– Ты прав, Диомед Аргивянский. Общий у смертных Арей... Но с Гектором говорить бесполезно. Поговорю с Геленом Прорицателем, его братом. Он никогда не хотел этой войны...

Крепкие пальцы взялись за застежки панциря. Золоченое чудо легло на песок, рядом со шлемом.

– Держи, Тидид! Обменяемся на память!

Хотел я ему сказать, что мой доспех, тот самый, который мне куреты-родичи подарили, старый, латаный вдоль и поперек, и десятой доли не стоит. Но не сказал. Еще обижу парня! Он, по всему видать, не дядюшка Терсит. И не Агамемнон.

– Расскажу, что самого Диомеда ободрал, – хмыкнул Главк, примеряя мое старье. – Так ведь все равно не поверят, побратим!

– Еще чего! – возмутился я. – А вот мне поверят. Снял я, скажу, с Главковых персей корысти, в золоте ярком оне!..

– Весь в дедушку Ойнея! – печально рассудил внук Беллерофонта.

– Слышали? Слышали? Дивное дело случилося нынче на поле у Трои. Чудное! Насмерть повержен был Главк Диомедом Тидидом. Пал Главк на землю, взгремели на павшем доспехи. Оные тут же герой Диомед у кровавого трупа исхитил. После ж, напротив, упал Диомед, длиннотенным Главка копьем прободенный насквозь. И корысти тот с Диомеда-царя посрывал... Следом же оба воскресли.

Сквозь сон – шум непонятный. Сквозь сон – голоса. И даже не проснувшись, даже глаз не открыв, понял...

– Беда, Тидид!

Приподнялся, плащ откинул, сел.

– Что?.. Кто?

Возле костра – все трое. Сфенел, Эвриал, Фоас. На бледных лицах – красный отсвет, словно пламя Гадеса на миг прорвалось из-под земли.

– Паламед. Агамемнон и Одиссей убили Паламеда...

«...ОНИ буду воевать чужими руками, человеческими.»

«...Агамемнон служит ИМ, даже не понимая этого. Мой родич Одиссей назвал цену, и его купили. Я думал, что с НИМИ можно иначе... на равных. Я был дураком, Тидид. Мы умрем. Я не вернусь...»

Вы оба были правы, Сияющие, мои братья по великому знанию, знанию о Номосах и Едином! ОНИ воюют чужими руками, Чужедушец! ОНИ не простили тебя, Эвбеец!

– Ты, понимаешь, Тидид, что сейчас начнется? Паламед был сыном Навплия, теперь Эвбея выйдет из союза, переметнется к Приаму, нас окружат с моря!..

Если бы только это, Смуглый, если бы только это! Когда ИМ надоест воевать чужими руками, Паламеду уже не стать рядом со мной плечом к плечу...

Рассказывали долго, перебивая друг друга, споря, а я только усмехался – горько, безнадежно. Все, как в той байке с хитоном: то ли он хитон украл, то ли у него хитон украли, но что-то с хитоном точно было! Паламед, наследник всемогущего Навплия, предает нас за мешок золота? Да этим золотом на Эвбее улицы мостят! Видать, не поделили Лаэрт Итакиец и Навплий Эвбеец, старые пираты, наше винноцветное море. Это и есть твоя «война по-человечески», хитромудрый Одиссей?

...Или просто ОНИ приказ отдали?

– Кто предатель, зачем предатель, за сколько предатель – это теперь в Гадесе разберут, – наконец рассудил мрачный Фоас. – Ну, пусть Одиссей прав, трижды прав, семь раз прав. Пусть даже Паламед нас продал, родину продал, дедову могилу продал, да? Что делать нужно, родичи? Судить нужно, войско собрать, свидетелей пытать-допрашивать. Вдруг оговорили хорошего человека, а? А тут никого не позвали, накинулись, камнями побили, понимаешь! Давай, Тидид, народ собирать, всех собирать, Агамемнона судить, за убийство судить...

...И встанут микенцы в рогатых шлемах вокруг своего вождя, и ударит медь о медь, и рассмеются троянцы за Скамандром, и расхохочутся ОНИ на Олимпе, запах свежей крови чуя. Нашей крови – крови Гекатомбы.

– Молчать! – решил я. – Не время сейчас. Потом, если выживем...

Дураки под предводительством дурака в Кроновом Котле...

Беда не приходит одна, а все с детишками. Пришла беда – отворяй ворота. То не беда, что возле дома – лебеда, вон храмы горят – и то боги не шумят...