Андрей Валентинов - Диомед, сын Тидея. Книга вторая

– Нет...

Присел Подалирий возле желтых костей, задумался. Затем осторожно коснулся рукой, головой помотал. Никогда я еще не видал таким нашего Целителя! Даже под Троей. Хмурый, губы поджаты, в глазах что-то непонятное...

...Вроде как гидру увидел.

– Это не детские кости, ребята. Это взрослые.

– Тут не жили пигмеи, Асклепиад! – вздохнул Идоменей.

– Они не пигмеи, – нетерпеливо бросил Подалирий. – Вы что, форму черепов не видите? Это ахейцы, взрослые мужчины, только...

– Не выросли? – понял я.

Холодок по спине. Я видел мертвые города. И желтых костей среди руин насмотрелся. Но тут что-то иное...

– Отец говорил, – Целитель медленно встал, отряхнул руки, – что если люди женятся на родственницах, смешивают родную кровь, то через несколько поколений они становятся такими...

Мы поняли. Но ведь Идоменей был тут десять лет назад, всего десять! И вновь – холодом повеяло. Десять лет... А мы брали Трою неполные три месяца, всего только три месяца! А ведь граница Номоса рядом, совсем близко!..

– Я знаю, куда нужно пойти, – негромко проговорил критянин. – Тут близко, за стенами...

...Поле – огромное, бескрайнее, до дальних холмов. Желтая мокрая трава, серые камни – сотни, тысячи. Выбитые, выщербленные ветром и дождем, осевшие, рухнувшие на землю.

Поле Камней.

Некрополь.

Город мертвых под серым, затянутым облаками, небом.

Мы стояли молча, боясь заговорить. Наконец, Идоменей вздохнул:

– Этого не было, ребята. Десять лет назад мы похоронили тут двух наших моряков, они лежат у подножия холма. Этих могил я не видел...

Сколько же поколений навеки ушло под серые камни? Старые камни с уже неразличимыми надписями?

...А эту еще и разобрать можно. Не иначе, всего полвека назад выбили. Полвека?

Неровные критские значки, неровные углубления в сером камне...

– Уходим, – решил я – Быстро!

Мы не шли, бежали, а старая дряхлая Смерть скалилась нам в спину, шелестела пожухлой травой на могилах. И никто из нас не оглянулся...

Жизни положен предел. И Время подходит к концу!

– Что это было Идоменей? Кронов Котел, как у нас, под Троей? ОНИ закрыли проходы на Запад, наш Номос как бы... захлопнулся...

– ...И его граница прошла через этот город. Не знаю, Тидид. Может быть, и так...

– А что будет дальше, на Тринакрии, на Сицилии то есть? [47]Ведь именно там начинается Океан?

– Не знаю, Диомед, не знаю...

– Э-э, Диомед-родич! Э-з-э! Что мрачный такой пришел? Кого увидел? Что увидел? Кербер там был, да? Гидра была?

– Если бы, Мантос! Если бы...

Здесь предпоследние спят. Мы, последние, счастливы меньше...

...Напились мы в последний вечер на Аласии, перед отплытием самым. Да как не напиться – положено! Песни орали, хохотали, вспоминали все байки, что про Океан да про земли дальние сложены. Один Любимчик молчал, носом сопел только. Да у нас не помолчишь! Влили ему чашу неразбавленного, встряхнули. Порозовел Одиссей, заговорил. И как пошел, и как поехал: киклопы моряков живьем едят, Сирены на камни корабли кличут, быки Гелиоса Солнцеликого, даже на вертелах поджаренные, мычат. Ну и, понятно, Скилла с Харибдой, страшные листригоны, Тритон, в раковину трубящий, Нереи с Протеями. И вся эта жуть в море плещется, границы Океана охраняет... Хохотали же мы тогда!

Листригоны... Если бы! Не они стерегут пути в Океан!..

Желтая трава, желтые кости, серый обветрившийся камень. Ревнив Крон-Время, Крон-мертвец, когда-то поделивший миры с братом-Океаном. Простерлась над нами его костлявая рука...

Не повернуть назад. Не остановиться.

Вперед!

Хорошо, когда Солнце! Пусть неяркое, осеннее, робкое. Заиграло зеленью море, расхрабрились белокрылые чайки, даже трава у берега уже не казалась мертвой.

Радуйся, Гелиос Гиперионид!

Страх остался позади, там, за серыми волнами. Хорошо, когда ясный день, когда мы снова вместе, а вокруг не Поле Камней, а оживленная пристань, полная черными дельфинами-кораблями.

– Телепин! Телепин! Те-ле-пин! «Голова-а-а-а!»

Ну вот, и мои аргивяне повеселели – башку Цигу-великана гоняют!

Остров Тринакрия – Сицилия. Темная громада крепости на высоком холме.

Полдень.

– Это Камик, – усмехается Идоменей-критянин, на черную крепость кивает. – Его сам Дедал строил. Хитро строил! К воротам узкий проход ведет, двоим не пройти.

– Камик? – поражаюсь я, уроки дяди Эвмела вспоминая. – Так здесь же... Минос погиб. Последний!

– Деда не один раз хоронили, – качает головой Идоменей. – Много чести для народца здешнего – Миноса погубить! Дед останавливался в Камике, прежде чем уйти в Океан. Навсегда, как и подобает Миносу... А люди тут смирные, болтливые только.

Это я уже понял. Лишь сошли мы с корабля – понабежали бородатые, в плащах пестрых, окружили, залопотали все сразу. Жаль, я сикульского [48]не знаю!

...А вот Любимчик освоился. Всего два дня здесь (прямо от Малеи вместе с остальными пришел), а уже с басилеем местным чуть ли не обнимается. И дочка басилеева с рыжего глаз не сводит. Не пропадет парень!

...И Протесилай с ними! И вправду, интереснее тут, чем в Темном Аиде.

Даже троянцы Геленовы повеселели. А уж Эней тут совсем за своего. Завернул сюда Плакса еще летом, прежде чем на Кипр плыть, успел со всеми перезнакомиться. В общем, почти как дома. Шумит пристань, лопочут что-то свое бородатые сикулы, улыбается Любимчик...

Тринакрия – Трехгранная. Остров на границе Океана.

Полдень.

– Идоменей?

– Все корабли уже здесь, Тидид, никто не отстал. Кое-что надо починить, но к вечеру управимся. Припасу бы побольше набрать...

– Гелен? Эней?

– Кое-кто из наших желает здесь остаться. Если ты не против...

– Подалирий?

– Одна сломанная рука, одна вывихнутая, несколько зубов – вчера двое подрались... А так – жить можно.

– Калхант?

– Бо-о-о-оги-и-и!..

– Одиссей?

– Да ну его, этого басилея здешнего! Не продам, говорит, припаса – и все тут. Я и так, и этак, а он – неурожай, мол, да еще все овцы передохли вместе с козами. Я уже двойную цену предлагал – жмется. Дочку, говорит, отдать могу. Так видел бы ты, Диомед, эту дочку!..

– Ясно! Что делать будем?

– Солониной обойдемся, ванакт. Ведь всего загрузили – и копченого, и сушеного.

– Копченое мясо вредно для здоровья. А сушеное – тем паче. Не верите – у моего папы спросите.

– Правильно, Асклепиад!

– У этих сикулов воды соленой в море не выпросишь, Тидид. Мы, как сюда заходили, обычно охотились. Тут места дикие, особенно чуть дальше, возле Этны. Народа мало, зверья много. Быки, олени...