Андрей Валентинов - Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы

– Но тогда я ничего не понимаю… – девушка нервно рассмеялась. – Аскольд Феоктистович, наверное у меня до сих пор что-то не в порядке с психикой! Несколько дней назад я слышала, как дядя велел вам ликвидировать господина Косухина! Я даже, признаюсь, пыталась предупредить…

…Степа вспомнил испуганный взгляд Наташи, ее слова об «офицерах». Значит, ему не почудилось…

– Вы поступили верно, – спокойно ответил Богораз. – А мы были введены в заблуждение. Что было потом?..

– Потом… Потом вы позвонили, и я поняла, что нашего гостя уже нет в живых. И признаться, еле удержалась, чтобы не заявить в полицию…

– Наталья Федоровна, мы просто ошиблись, – мягко повторил Богораз.

– А если бы не ошиблись? Если бы господин Косухин действительно был чекистом?

Генерал ответил не сразу.

– Я отвечаю за безопасность программы, – наконец вздохнул он. – И за вашу безопасность тоже… Что было дальше?

– Дядя работал в лаборатории. Ближе к вечеру ему позвонили, и он вдруг приказал Гастону собираться. Затем он забрал всех людей и куда-то уехал… Вчера утром вернулся – и снова ушел, ничего не объяснив. У Гастона что-то случилось с ногой… Они очень спешили. Сутки я здесь одна. Хотела выйти, но заметила, что за домом следят…

– Это были мои люди, – кивнул генерал. – Вы не знаете, куда мог уехать ваш дядя?

– Не знаю… И совершенно не понимаю, почему от меня что-то скрывают!

Наташа замолчала. Богораз немного подумал, а затем как бы невзначай поинтересовался:

– Наталья Федоровна, Тускула на связь не выходила?

– Нет… – поразилась девушка. – Ведь «Мономах» так и не взлетел!

…Степа вспомнил взволнованную Наташу возле входа в рубку управления, окутанную паром серебристую стрелу, уходящую в небо… Неужели можно это забыть?

– Вы… – он хотел сказать «Наташа», но вовремя одернул себя. – Наталья Федоровна совсем… Ну, это… не помните?

– К сожалению, – девушка отвернулась. – Врачи обещают постепенное восстановление, но пока я помню лишь, как уезжала в Россию, а потом – клинику в Париже. Я знаю, меня привез во Францию господин Валюженич. Он такой… такой… Забавный…

И Наташа внезапно улыбнулась.

– Да уж, не Гастон, чердынь-калуга! – не выдержал Степа. Генерал укоризненно покачал головой. Наташа побледнела:

– Я бы просила, сударь, в этом доме не говорить в подобном тоне о моем женихе. Господин де Сен-Луи – выдающийся ученый и не вам чета!

«Да уж конечно!» – отпарировал Степа, но не вслух, а про себя. Похоже, Наташа действительно не знала, чем занимается мсье де Сен-Луи в свободное от науки время.

– Ваше превосходительство! – на пороге стоял капитан. – Мы осмотрели дом. Пусто. Только дверь в подвальное помещение закрыта.

– Могли бы поверить мне на слово, – вздохнула Берг. – Это дверь в лабораторию. Там замок с шифром.

– Откройте, Наталья Федоровна. – Богораз встал и кивнул Степе.

– Но… Там же установка «Пространственный Луч»!

– Тем более. Следует взглянуть.

Наташа некоторое время молчала, словно собираясь возразить, но затем резко встала и, не сказав ни слова, вышла из комнаты. Остальные последовали за ней. Прямо за дверью девушка наткнулась на Валюженича, тот отшатнулся, нерешительно пробормотав: «Гуд ивнинг…». Наташа невольно улыбнулась и снисходительно бросила: «Добрый вечер, сударь».

– Стив, я тут все осмотрел! – Тэд поравнялся с Косухиным и быстро заговорил по-английски. Степа, такого не ожидавший, сперва ничего не понял, но затем собрался с мыслями, и постепенно слова приятеля стали приобретать смысл:

– Этот Берг – отчаянный коллекционер! Здесь у него столько артефактов! Он, наверное, ухлопал на них уйму денег!..

– Да, видать, что не пролетарий, чердынь-калуга! – согласился Косухин. – Эх, в чеку бы его, да к товарищу Чудову!

Мысль была хороша – в ВЧК Бергу самое место, но и Прову Самсоновичу пришлось бы изрядно повозиться с подобным вражиной.

Они спустились в подвал и очутились перед большой, из кованой стали, дверью.

– Отойдите, – велела Наташа. – Я наберу шифр.

Через минуту дверь медленно отворилась.

– Всем оставаться на местах, – генерал обернулся и кивнул Степе. – Мы войдем вместе с господином Косухиным.

– Но вы же знаете правила!.. – возмутилась Берг. – Там установка…

Генерал не ответил и, вновь кивнув Степе, перешагнул порог. Косухин задержался: дверь внезапно привлекла его внимание.

– Чердынь-калуга! – не удержался он. – А дверь-то изнутри закрывается!

– Конечно, – удивилась девушка. – Дядя всегда запирается, когда работает.

Богораз, бывший уже за порогом, обернулся.

– А все-таки странно, Наталья Федоровна. Насколько я понимаю, даже если дверь заперта на замок, ее можно открыть изнутри, причем – смотрите – простым поворотом рукоятки…

Наташа лишь развела руками, не придав этой детали особого значения. Но Косухин поневоле задумался. Чтобы закрываться в лаборатории, Бергу вполне достаточно поставить на дверь засов. Хитрое устройство явно предназначалось для того, чтобы открывать дверь изнутри, после того как ее по всем правилам заперли снаружи. Причем открывать одним движением руки…

– Господин Косухин, заходите! – вновь позвал Богораз. Степа поневоле почувствовал некоторую робость, однако собрался с силами и храбро перешагнул порог. Он никогда не бывал в научных лабораториях, но почему-то представлял их именно так: масса приборов, мигающие лампочки и, конечно, пуды всякой научной писанины.

Помещение оказалось большим, квадратным, пол сверкал свежим кафелем, а стены были выкрашены в ровный серый цвет. Косухин почему-то ожидал увидеть хотя бы один портрет – какого-нибудь уважаемого интеллигента с пышной бородой или, на худой конец, Николая II. Он знал, что все образованные обожают портреты. Но стены были пусты, за исключением нескольких наскоро прикрепленных листов ватмана, расчерченных каким-то схемами и графиками.

Около стены, находившейся прямо против входа, стояло три стола. На одном, как и ожидал Степа, стояли какие-то приборы, другой горбился от тяжести папок с бумагами, а вот третий был отчего-то девственно чист. На нем приютилась лампа под зеленым абажуром, из чего даже неопытный следователь мог догадаться, что именно здесь работал Берг. Но сейчас на столе не лежало ни одной бумажки, массивные ящики были наполовину выдвинуты и пусты.

То, что было справа, показалось Косухину куда более интересным. Почти всю стену занимало нечто вроде огромного металлического шкафа, по всей поверхности которого размещалось столько лампочек, верньеров и кнопок, что Степа оказался полностью удовлетворен увиденным. Похоже, этот железный шкаф и был здесь самой важной вещью. Слева от него на стене размещался рубильник, рядом стояла большая электрическая печь. Справа находилась вделанная в стену ниша в человеческий рост, над которой были укреплены несколько лампочек. Внутри ее покрывал тусклый светлый металл. Ниша была пуста.