Андрей Валентинов - Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы

Ростислав вспомнил: падающий «Муромец», лопнувшие ремни, страшный удар… Он, прикованный к креслу, смотрит на глухую стену неведомого ему парижского дома…

Врач после долгих расспросов подтвердил – Ростислава ждал полный паралич. То, что этого до сих пор не случилось, было для петроградского светила величайшей и абсолютно неразрешимой научной загадкой.

…Арцеулов не стал рассказывать о тайном убежище и о Цронцангамбо, лечивший его каким-то пахучими мазями. Тогда боль и слабость отступили. Позже, в Индии, почти ничего не напоминало о травме. Другое дело, насколько долго будут действовать загадочные снадобья…

Единственно чего он добился – это должности офицера по особым поручениям при Ставке. Конечно, это было абсолютно не то. Арцеулов ехал в Крым не инспектировать – он спешил на войну, и очень скоро его посетило первое сомнение. Может, Ростиславу все-таки стоило остаться в Индии и вместе с Ингваром организовывать экспедиции в Гималаи. А может, и эта мысль посещала его все чаще, надо было ехать в Париж, чтобы краснопузый дурак Степка не оставался там один…

…Ростислав не выдержал и написал Валюженичу, сообщив свой симферопольский адрес. Ответа не было, и тревога росла. Ростислав вспомнил последний разговор с Наташей, странную телеграмму от Карла Берга и еще более странное молчание Тэда…

В свободное время, которого здесь оказалось слишком много, Арцеулов забегал в библиотеки: и в симферопольскую городскую, и в знаменитую севастопольскую, основанную адмиралом Лазаревым. Там он нашел немало статей Семирадского, несколько публикаций Семена Богораза и массу работ, напечатанных Бергами – Карлом и Федором, отцом Наташи. Были и Наташины статьи, но прочитать их, равно как и все прочие, Ростислав так и не смог. Физика и высшая математика – от этого он полностью отвык за фронтовые годы. Перелистав «Известия Императорской Академии Наук», Арцеулов нашел статью Родиона Геннадиевича, который оказался на простым учителем, а почетным доктором Стокгольмского университета. Ростислав решил ее основательно проштудировать, но не успел. Барон отправил его под Александровск, где Дроздовская дивизия насмерть схватилась с 13-й армией бывшего поручика Уборевича.

…День клонился к закату, но грохот канонады не стихал. Арцеулов то и дело поглядывал на Тургула – лицо Антошки оставалось невозмутимым, даже веселым, но глаза выдавали скрытое беспокойство. Что-то складывалось не так. Ростислав видел, что генерал сам готов немедленно мчаться в Александровск, где сражались его «дрозды».

Было уже около семи, когда адъютант позвал Тургула к телефону. Антошка отсутствовал долго, а вернувшись, бросил уже без всякой улыбки:

– Сглазил! Нас вышибли из центра и гонят дальше. Я послал туда полк Колтышева… Слушай, у Барона есть сведения о красных резервах?

– К Александровску идет 2-я Конная Миронова…

– Эти далеко. Объявилась свежая красная дивизия. Там, оказывается, есть ударный полк – 256-й имени Парижской Коммуны. Они опрокинули наш Первый Офицерский, представляешь?

– Ого! – Арцеулов покачал головой. – А кто командир?

– Какой-то Косухин. Говорят, бывший офицер. Вот бы кого достать!..

Тургул скрипнул зубами. Офицеров, служивших у красных, здесь в плен не брали…

…Арцеулов вновь вскинул бинокль, хотя рассмотреть хоть что-нибудь в дымящемся мареве было невозможно. Интересно, есть ли у краснопузого Степы родственники-офицеры, кроме брата? Впрочем, Степина фамилия не из редких, в отличие от его собственной. Да и то на всю Таврию гремело имя красного летчика Константина Арцеулова, что стало предметом частых язвительных шуточек сослуживцев Ростислава.

Еще полчаса прошло в молчании. Подполковник знал, что Тургул отправил в бой всех, кроме начштаба, которого в атаку посылать не принято, и его самого. В Александровске наступал момент, когда судьбу сражения могла решить свежая рота. Но к красным спешили резервы, а у Тургула оставался лишь один батальон – Особый Офицерский.

Адъютант вновь что-то доложил Тургулу, тот кивком отпустил его, минуту подумал и повернулся к Арцеулову:

– Нас прижали к южной окраине. Колтышев ранен, Володю Манштейна отрезали, он где-то в центре. Я вывожу батальон…

– Антон, разреши! – дернулся Арцеулов.

– Слава, ты же знаешь!..

– Ваше превосходительство! – Ростислав стал по стойке «смирно». – Даю слово офицера, что вышибу красных и продержусь в городе до рассвета!

– Господин подполковник, – грустно улыбнулся Тургул, – этого мало. Надо продержаться до десяти утра. На подходе бригада Морозова. Но к ним идет Вторая Конная…

– Я понял. Разреши!..

Тургул секунду подумал:

– С Богом, Ростислав. Вышиби этого Косухина! Далеко не забирайся, в центре много каменных зданий – зацепись за них…

– Так точно! – Арцеулов подбросил руку к козырьку и зло улыбнулся. Он не знал, доживет ли до рассвета, но в любом случае Степиному однофамильцу придется туго.

На южную окраину батальон ворвался без выстрелов. Кололи штыками – «дрозды» из Особого батальона были сплошь ветераны, еще с Ясского похода. Красные, уже уверенные в победе, дрогнули и покатились по горящим улицам к центру. «Дрозды» атаковали молча, экономя патроны и не давая врагу опомниться. Арцеулов шел впереди батальона с потухшей папиросой в зубах и трехлинейкой наперевес. Фуражку еще в начале боя сбила пуля. Ростислав не стал ее искать, радуясь, что вечерняя прохлада овевает разгоряченную голову. Наконец-то он воевал – и это был горький праздник, поминки по тем, кого Арцеулов оставил в далекой Сибири и здесь – от Одессы до излучины Дона.

Центр горел, но в нескольких массивных кирпичных зданиях красные все же сумели удержаться. В упор ударили пулеметы. Арцеулов помянул большой Петровский загиб, выплюнул окурок и бросил «дроздов» к ближайшему из домов – огромному, с толстенными стенами, похожему на старинный купеческий склад. Один пулемет удалось «погасить», и «дрозды» ворвались внутрь. Арцеулов оказался в большом помещении, где валялись несколько трупов и брошенные винтовки, но дальше ходу не было. Внутренняя дверь простреливалась: красные успели поставить еще один пулемет, а в маленькое окошко, больше похожее на крысиный лаз, нельзя было просунуть даже гранату.

Ростислав решил не лезть на рожон и отправил роту в обход. Вскоре ему доложили, что склад удалось окружить, но дальше красные не пускали. Арцеулов, послав донесение Антошке, приказал закрепляться. Сам он решил оставаться на складе. В случае артобстрела здесь безопаснее, а к красному соседству было не привыкать. Напротив внутренней двери поставили «гочкис», раненых унесли в тыл, и наступил момент для первого перекура.