Андрей Валентинов - Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы

Собаки и в самом деле были уже во дворе. При виде капитана они тут же отбежали в сторону и беззвучно оскалились. Знакомые красноватые глаза недобро мерцали затаенным огнем.

– Гипноз, значит, – пробормотал Арцеулов, осторожно подходя к калитке. – Поглядим, какой тут гипноз…

К его удивлению калитка была заперта. Арцеулов вспомнил высокий глухой забор, окружавший дом и поневоле присвистнул. Первой мыслью капитана было перестрелять незваных гостей, но он тут же сообразил, что стрельба средь бела дня неизбежно привлечет внимание патрулей. Оставалось попросту выгнать заброд. Арцеулов распахнул калитку и в ту же секунду почувствовал резкое движение воздуха, как будто рядом пронесся сильный порыв ветра. Он взглянул во двор и обомлел – собак не было. Ростислав выглянул на улицу. Там тоже было пусто, лишь на снегу темнело несколько собачьих следов.

– Ну и ну! – Арцеулов, покачав головой, хотел было закрыть калитку, но внезапно ему показалось, что рядом кто-то стоит. Ростислав повернулся и вздрогнул. В глаза бросился зеленый цвет шинели и красные офицерские нашивки.

– Как дела, брат-вояк? – странный чех стоял у самой калитки и улыбался. Правда, глаза, как и тогда, в Нижнеудинске, показались Ростиславу какими-то тусклыми и неподвижными.

– Здравствуйте! – выдохнул Арцеулов.

– Надо уходить, брат-вояк, – чех вновь усмехнулся, но тут же лицо стало серьезным. – Вас нашли… Ты можешь уйти один. У твоих товарищей своя судьба. Учти – им не грозит смерть. Смерть грозит тебе.

– Я не уйду один, – покачал головой Ростислав.

– Хорошо, – кивнул легионер. – В подвале дома есть подземный ход. Он давно замурован, но кладка там новее и камни другие. Вы можете успеть. Спеши, они уже идут…

Арцеулов посмотрел на улицу, но не заметил ничего опасного. Он повернулся к странному чеху, чтобы спросить, наконец, кто он такой и что все это значит, но спрашивать оказалось некого – там, где только что стоял подпоручик, было пусто.

Разбираться было некогда. Капитан захлопнул калитку, задвинул засов и поспешил в дом. Его встретили тревожные взгляды. Казим-бек уже возился с пулеметом, заправляя ленту.

– Вы видели? – заспешил Арцеулов. – Собаки… Калитка… Они исчезли…

– Странно, – заметил профессор. – Я наблюдал. Вы вышли во двор, собаки отбежали…

– Да-да, – кивнул капитан, – а потом…

– Я смотрел на вас, сударь, – продолжал Семирадский. – Вы открыли калитку… Я не заметил никаких собак.

– Я тоже, – согласилась Берг. – Я смотрела на вас, а затем собаки исчезли.

– Это не важно, – прервал ее Лебедев. – Что вы увидели на улице, господин Арцеулов?

– Я разговаривал… – начал было Ростислав, но осекся.

– Но вы были там один! – удивилась Берг. – Вы постояли, поглядели по сторонам…

– Ладно, – капитан понял, что объясняться нет времени. – Нас обнаружили. Господа, прошу занять позиции. Господин Казим-бек, вы идете ко второму пулемету. Всех остальных прошу покуда перейти во внутренние комнаты.

– Я не уйду, – негромко возразил Лебедев. – Вы правильно намекали относительно моего боевого опыта. Я просто летчик, но из винтовки стреляю не хуже Казим-бека.

– Господин полковник, можно вас на минуту?

Арцеулов отвел Лебедева в соседнюю комнату.

– Слушайте… Очевидно, они окружат дом. До темноты нам не уйти, а это еще час-полтора…

– Я это понял, капитан, – по лицу Лебедева мелькнула невеселая улыбка. – Жаль, я не имею права сдать нас всех в плен…

– Погодите, – перебил Арцеулов. – Вашу адскую машину мы всегда успеем использовать. Здесь, в подвале может быть подземный ход…

– Это не готический замок, капитан, – невесело улыбнулся Лебедев.

– Там должна быть другая кладка, более поздняя. Идите вниз и посмотрите… В конце концов, мы ничего не теряем. Возьмите с собою этого юношу… Богораза. Простучите стены. Я вас прошу…

– Вы серьезно? – полковник недоуменно поглядел на Арцеулова. – Хорошо, капитан, попробуем…

В комнате между тем были заметны перемены. Профессор Семирадский притащил откуда-то несколько больших керамических емкостей и теперь заботливо расставлял их возле окон.

– Против папуасов? – усмехнулся Арцеулов.

– Да-с, – согласился Семирадский. – Дикари боятся огня, электрических фонарей и шума огнестрельного оружия.

– Это война, профессор, – вздохнул Арцеулов, занимая наблюдательный пост у окна. – И там не папуасы – враги!

– Не враги! Не враги, молодой человек! А, скажем, вырвавшиеся из сумасшедшего дома больные…

– Буйнопомешанные, – уточнил Казим-бек.

– Пусть так! Но нельзя же без крайней нужды применять против больных людей оружие! Жаль, у меня почти не осталось «Кикиморы»… Ну ничего, подпустим хлорпикрину. Господа, не забудьте маски…

– Вот они, – прервала его Берг.

На улице послышался шум. Около калитки затормозил грузовик, затем другой. Из кузовов посыпались вооруженные парни в полушубках и шинелях.

– Самое время выпускать кошку, – усмехнулся Арцеулов, почувствовав себя в привычной обстановке.

– Вы правы, – Берг подозвала ничего не подозревавшую Шер и вопросительно посмотрела на капитана.

– Сейчас, – кивнул тот, – выпущу ее через дверь… Господин поручик!

– Я! – отозвался из соседней комнаты дежуривший у пулемета Казим-бек.

– Замените меня на минуту. Полезут через забор – стреляйте!

– Господа, господа! – заволновался профессор. – Ведь это же люди, пусть и ненормальные!

– А что же делать, Глеб Иннокентьевич? – поинтересовался поручик, открывая окно и выдвигая пулемет.

– Ну, не знаю… Шапки у них сбивайте, что ли. А лучше подпустите поближе…

И он аккуратно поднял с полу тяжелый керамический цилиндр.

К особняку на Трегубовской Пров Самсонович прибыл лично. Он проследил, чтобы дружинники заняли позиции вдоль забора и приготовился командовать.

– Товарищ Чудов, они нам нужны живыми, – напомнил Венцлав, стоявший тут же.

– Живыми… Хрен бы им живыми, контра… – просипел Пров Самсонович и, вытащив из кобуры огромный морской бинокль, стал пристальней разглядывать дом. – Ишь, пулемет выставили, гады! Давить эту контру!

– Не забывайте, у нас приказ! – негромко напомнил Венцлав.

– А что – приказ! – не выдержал Чудов. – Подумаешь, приказ! Научились там в столице приказывать, ровно как при старом режиме! Вот Белобородов на Урале приказа не сполнил – и порешил Романова! И я тоже дурных приказов сполнять не буду! Привезут завтра белого гада Колчака – лично порешу! Это по-нашему, по-большевистски!

– Плевать на Колчака, – дернул щекой Венцлав. – Но если мы не возьмем живым Лебедева, я вас тоже порешу – лично. По-большевистски!

Чудов мрачно поглядел на Венцлава, но предпочел смолчать. Дальнейший спор был прерван появлением запыхавшегося Косухина.