Андрей Булычев - Егерь Императрицы. Граница!

«Ох, неспроста тут совсем недавно шептались “особисты” и большие люди из главного квартирмейстерства, сиречь штаба всей армии. Ох, неспроста, – думал Лешка. – Что-то сейчас обязательно выкатится и по его грешную душу».

Барон, словно бы просканировав своего собеседника, усмехнулся и углубился в чтение текста представления на отличившихся егерей особой роты.

– Ну что сказать, тут все выполнимо, – наконец поднял он глаза на капитана. – Рота проявила героизм в выполнении воинского долга и покрыла себя славой, отражая атаки превосходящих сил противника в течение долгих десяти суток. Еще и захватила при этом знамя целого алая янычар, а это, знаешь ли, очень даже серьезно! Ну-у, а про некоторые, так сказать, недоразумения, возникшие при всем этом, мы тут уже упоминать, пожалуй, не будем. Правда ведь, Алексей? – и Генрих Фридрихович как-то так по-отечески заботливо посмотрел на Лешку.

«Ну, точно, опять что-то от меня их высокоблагородиям нужно, – промелькнуло в голове у Егорова. – Хоть в пекло теперь полезешь, отрабатывая все свои прегрешения, и ведь слова даже против, хотя бы и так, для порядка, не вякнешь».

– Как скажете, ваше высокоблагородие, готов выполнить любое ваше приказание! – Лешка попытался было вскочить со скамьи, но был остановлен полковником.

– Вот-вот, а я ведь уже не раз говорил, что ты далеко не дурак, Алексей Петрович. Далеко не дурак и все-все прекрасно понимаешь. Правильно, капитан, только это пока даже и не приказание, а, скорее, ну-у… как бы просьба, что ли. Но вот иная просьба – она ведь гораздо сильнее, чем даже приказание от твоего прямого воинского начальника будет. Главное – это то, от кого вообще такая просьба исходит. А вот тут я тебе расскажу одну занимательную историю из своего личного опыта. Так, просто для общего твоего развития, Алексей.

Так вот, девять лет назад я был в майорском звании и только что перешел из гвардии на службу в Военную коллегию. Время тогда было очень интересное. Матушка-императрица Екатерина Алексеевна вот только недавно, после смерти своего супруга Петра Федоровича воцарилась на Российском троне и привела войска к присяге. Народу же о ее вступлении на престол было разъяснено на многочисленных площадях глашатаями, а в церквях по всей нашей огромной стране батюшками. Все, отныне власть у нас незыблема, а в самой империи устойчивость и порядок. Живи себе спокойно и работай дальше.

Но это же Россия, Алексей! Россия! Да как только умом ее можно понять али тем же аршином ее мятущуюся душу измерить?! Один за другим на ее огромных просторах начали появляться самозванцы, провозгласившие себя тем самым скоропостижно умершим императором Петром III. Все они как один заявляли себя справедливым и добрым царем, которого чуть было не убили за то, что вместе с известным манифестом о «вольности дворянства» они якобы хотели еще и дать народу «волю крестьянскую». Но вот этот самый второй манифест Екатерина Алексеевна и ее приближенные, дескать, от народа-то ведь скрыли, а вот на законного императора они, злыдни, покушались, и ему с огромным трудом, но все же самым чудесным образом удалось-таки от них ускользнуть.

Глухое роптание в нашем колоссальном и огромном массиве крестьянства, недовольство казаков из-за ущемления их былых вольностей и требования нести воинскую службу – все это и создавало такую благоприятную почву для появления этих самых самозванцев, выдававших себя за погибшего… хм, прошу прощения, оговорился, за умершего императора. Так вот, в 1765 году в Воронежской губернии объявился очередной, даже уже и не знаю, какой по счету, но быстро набирающий в народе популярность царь-амператор. Я был откомандирован с войсковой командой для его поимки и проведения полагающегося в таких случаях расследования.

Позже арестованный и допрошенный самозванец назвался Кремневым Гаврилой, рядовым ланд-милицейского Орловского полка. Дезертировал он с него после четырнадцати лет службы, ибо стало ему, как он сам позже пояснил, очень даже там скучно. Вот дабы разнообразить свою серую жизнь, он и сбежал с места квартирования воинской части. Сумел Гаврилка раздобыть себе лошадь, сманил на свою сторону двух крепостных помещика Кологривова, да и пошел с ними искать веселой жизни. А чтобы им легче подавали бы съестное и питие, назвался он «капитаном на императорской службе», и, будучи сам же зачастую пьяным, провозглашал он всюду, где они только проезжали, что совсем скоро все винокурение будет вовсе запрещено, а сейчас он якобы инспекцию сих злачных мест проводит. Для народа еще объявлялось, что сбор подушных денег и рекрутчина приостанавливаются на целых двенадцать лет.

В итоге, войдя во вкус, и побуждаемый своими сообщниками, решился он все-таки объявить всем свое «истинное царское имя». Какое-то время Кремневу даже сопутствовал успех. Селения губернии встречали его хлебом-солью и колокольным звоном, а вокруг самозванца собрался народ в более чем полтысячи человек. Но вся эта банда разбежалась разом во все стороны при первых же наших выстрелах. Гаврилку и его сообщников мы поймали и провели следствие, на котором они все дружно друг дружку оговаривали.

Суд приговорил его к смертной казни, но матушка-императрица ведь у нас милостивая и просвещенная самодержица. Такого, что сейчас творится при Пугачеве, тогда ведь и в помине даже не было, так что отнеслись к беглому солдату тогда очень даже мягко. Екатерина Алексеевна собственноручно начертала на поданном ей отчете по сему делу дословно, – и барон, усмехнувшись, продекламировал: – «Сие преступление произошло без всякого с разумом и смыслом соображения, а единственно от пьянства и невежества, что дальнейших и опасных видов и намерений не крылось. Попам указать, что поститься надобно не только в еде, но и в питие» .

Скажу тебе больше, когда императрицу спросили, в чем же причина этого ее последнего указания, она со свойственным ей юмором заметила, что «…В другое время они закусывают, а во время поста без еды пьют». И что все это от дури людской и от безделия, а вовсе не от злого намеренья.

Самозванца было приказано возить по всем селам и местечкам, где он прежде объявлял себя императором. К его груди привязали доску с надписью «Беглец и самозванец», выставляли на позорище на ярмарочных площадях и прилюдно при этом секли кнутом. А солдату, исполняющему это наказание, велено было приговаривать: «Не в свои сани не садись, дурак!».

После этой поездки самозваному императору выжгли на лбу начальные буквы слов «Беглец и самозванец» – БС, да и сослали на вечное поселение в забайкальский Нерчинск. Туда, кстати, потом несколько таких же вот, как он, самозванцев еще уехало. Появлялись они у нас часто, словно бы грибы после теплого осеннего дождя, один за другим.