Евгений Красницкий - Отрок

И еще одно… — Мать поколебалась, но все-таки решилась сказать. — Дед твой, Мишаня, на сводной сестре Ярослава Святополчича женился. Бабка твоя Аграфена была внебрачной дочерью Святополка Изяславича. Он ее еще в Новгороде прижил, потом с собой в Туров привез.

— Постой, постой, мама! — Мишка, сам этого не заметив, даже ухватил мать за рукав. — Бабку же Аграфеной Ярославной звали, причем же здесь князь Святополк?

— Ярославной ее звали по имени боярина, чьей дочерью она считалась. Но только считалась! На самом деле… Все все знали и понимали. Ярослав Святополчич и свою побочную сестру любил и с дедом Конем дружил крепко. Вот он и помог деду на Аграфене жениться и отцовский гнев от них отвел. Сначала-то князь Святополк осерчал…

— Выходит, во мне есть кровь Рюриковичей? — Мишка сам опешил от подобного открытия. — Я правнук Великого князя Святополка Изяславича?

— Молчи! — Мать прижала ладонь к Мишкиным губам и испугано оглянулась. — Никому и никогда! Рюриковичам лишняя родня не нужна! Я тебе это рассказала не для того, чтобы ты гордился, а чтобы понял: мы Лисовины — друзья и родичи врагов Мономаха, значит, и Мономашичей.

— А как же тогда?… — Мишка запнулся, не сумев сразу сформулировать вопрос. — Князь Вячеслав, ведь, деду сотничью гривну пожаловал! Он же Мономашич, неужели ничего не знает?

— Бог весть… Может и не знает, но я думаю, что дело в другом, сынок. Князь Вячеслав в Турове чужой, надеяться может только на тех людей, которых с собой привез, а для того, чтобы на Туровском столе удержаться, нужно доброхотов из местных искать. Таких, чтобы силу имели, а дед силу за собой имеет. Когда Владимир Мономах умрет, каждый из князей за себя стоять станет, и Вячеславу тоже надо будет за себя суметь постоять.

— Д-а-а, теперь понятно, чего княгиня боится…

Мать вздохнула и грустно улыбаясь оглядела Мишку так, словно перед ней стоял совсем несмышленыш.

— Много ты знаешь о женских страхах… Заметил, какая разница в возрасте у князя и княгини? Вячеслав уже не молод, не старик, конечно, но в годах солидных. И здоровья некрепкого. Сед не по годам, мне боярыня одна сказывала, что выглядит Вячеслав чуть ли не старше брата Мстислава, хотя моложе его почти на десять лет. И дети у него не выживают — только двое последних, а остальные умерли. Не дай Бог… Это же страшно, Мишаня, вдовой с малыми детьми остаться. Уж тогда-то ей и вовсе Туровского стола не видать, и вообще неизвестно, что будет.

— Почему же Вячеслава обязательно должны с Туровского стола погнать?

— Потому, что отец его — Мономах — на Киевский стол сел незаконно. Двенадцать лет назад, когда умер Великий князь Киевский Святополк Изяславич, на Великокняжеский стол должен был сесть по старшинству Давыд Святославич Черниговский. Но в Киеве случилось восстание. Чернь сначала громила дворы евреев-ростовщиков, а потом принялась из бояр, и за купцов. Дядя Никифор тогда только тем и спасся, что успел ладьи от берега отогнать, а все, что на сладах лежало, разграбили.

Тогда- то киевское боярство Владимира Мономаха и призвало. Так что, Черниговские Святославичи только и ждут, чтобы снова за Киевский стол распрю начать. И Полоцкие князья на нашего князя Вячеслава зуб имеют. Когда он еще был Смоленским князем, то вместе с отцом ходил воевать Минск и Друцк. От Минска тогда одно пепелище осталось.

— И Волынь еще…

— Нет, с Волынью раньше сложно было, а потом Мономах туда своего сына Романа посадил, а когда тот умер, другого сына — Андрея. С тех пор на Волынском рубеже спокойно. Вообще Мономах везде своих сыновей рассадил, где мог. Юрий [4] Тот самый, что получит прозвище «Долгорукий» и будет считаться основателем Москвы. сидит в Суздале, Мстислав княжил в Новгороде, а Сейчас в Белгороде, Ярополк в Переяславле.

— Так если Мономах умрет, братья между собой схватиться могут?

— Вряд ли… Слишком опасно вокруг. Черниговские Святославичи могут половцев привести, так уже много раз бывало. Да половцы и сами обрадуются смерти Мономаха — очень уж крепко он их бил, аж за Дон загонял.

— Это — с юга и с востока. А с севера Полоцкие князья…

— Да, так. Ты, сынок, забудь все, что Ольга тебе говорила, на что намекала. В княжеские которы влезть — головы не сносить. Рюриковичи друг друга из-за уделов, как курей режут, а про слуг да ратников и разговору нет. Забудь! Дед своего добился — сотничью гривну получил, и ладно. За тем сюда и ездили. Запомни, сынок: стольный град манит соблазнами, кажется вот-вот и жар-птицу поймаешь, а на самом деле возле княжьего стола — возле смерти. Ты думаешь Никифор не мог бы в первую купеческую сотню выйти? Давно бы мог, но знает, как опасно на виду быть, над толпой возвышаться, вот и держится скромно. Князьям не только войско нужно, но и деньги. Деньги даже важнее. А с кого их взять? Понимаешь?

— Понимаю, мама.

— Нет, не все ты понимаешь! Никифор только живет в Турове. А деньги, товары, люди — все достояние, у него по разным местам распределены: в Киеве, в Чернигове, в Новгороде, даже, в Кракове. Где главная часть, никто, кроме него не знает, но чтобы ни случилось, всего достояния разом он не потеряет никогда! А наше главное богатство — в Ратном, там мы сильны и защищены. На крайний случай, даже и Никифор к нам прибежать может, или семью на время укрыть. Понял?

— Понял, мама. Знаешь, есть такая пословица: "Не складывай все яйца в одну корзину".

— Умница, ты моя… Вот бы отец, покойный, порадовался…

— Погоди, мама! Никифор-то по этой пословице и поступает, а мы? Ты сама только что сказала: у нас все — в Ратном.

— Ну, об этом тебе с дедом говорить надо, если он захочет, конечно. Ты не помнишь — совсем мальцом был, но у нас своя деревенька была на семь дворов. Если бы не беда… ладно, чего уж теперь. Но дед, как я понимаю, не просто так за сотню свою бился, наверняка восстановить деревеньку надеется. А это — не гривна сотника, это — наследство, которое прирастать может. Есть бояре, которые только при князе и бояре, а есть такие, которых земля кормит. Этим князя потерять не страшно, земля и люди всегда при них останутся. Они еще и сами, бывает, князей выгоняют. Только об этом, и правда, лучше с дедом говорить.

"Вот, значит как! Не зря мать по подружкам давним походила, теперь хоть какая-то ясность намечается. Владимир Мономах при смерти, кто там следующим-то будет? Не помню. Говорила мама: учи историю! Ясно одно: бардак на Руси образуется первостатейный. Князья опять поедут с места на место, кое-кто за оружие возьмется, потом новый Великий князь Киевский начнет драчунов вразумлять, да пересаживать нужных людей в нужные места. Разборок — на несколько лет! Вот почему все зашевелились: Илларион, Феофан, Ольга.