Дмитрий Казаков - Охота на сверхчеловека

Еще хуже обстояло дело с начинкой ящиков.

Хранившиеся в кожаных папках листы писчей бумаги почти за век слиплись друг с другом, да еще и пострадали от воды, попавшей в подвал во время наводнения. Так что неделю, прошедшую с момента обнаружения находки, институт потратил на то, чтобы хоть как-то разделить их и сосканировать все, что можно.

Вычислительные центры работали на полную мощность, и то одолели чуть более половины.

– Занятно… – проговорил Семен, просмотрев один из расшифрованных отрывков, где речь шла о какой-то сыворотке. – Дело сложное. Придется повозиться.

– Ты думаешь, тебя сюда просто так вызвали? Пива попить? – ухмыльнулся Иржи. – Ты у нас приглашенная звезда. Поэтому черновой перевод будем делать мы. А твоя задача – выправить его и превратить в связный текст, а затем добыть смысл. Если он там есть, конечно.

– Ладно, попробую.

Начал Семен с изучения материальных носителей. Бумагу, судя по всем признакам, изготовили на территории Рейха в сороковых годах прошлого века. Ящики выглядели абсолютно стандартными, так что извлечь из них какую-либо информацию не удалось.

– Вот так… – пробормотал Радлов, заходя в раздел локальной Сети, озаглавленный «Ящик 1. Папка 1», – посмотрим, что расскажут нам черные буковки на белом фоне.

Текст был написан на берлинском диалекте архаичного немецкого. Осложняло понимание то, что автор использовал свойственный псевдонаучным организациям Рейха сленг. В местах, где чернила расплылись, слова отсутствовали, а там, где удалось разобрать отдельные символы, имелся предположительный перевод.

Первая папка содержала письма, связанные с изготовлением прибора, именуемого блуттер. Ими обменивались профессор Вальтер Вюст, куратор общества «Аненербе», и некто, подписывавший «Фридрих». Вторая – отчеты об экспериментах, проведенных осенью сорок четвертого года. Лежавшие в ней листы выглядели одинаково – вверху дата, затем большая таблица. Ее заполнял перечень фамилий с указанием возраста и пола, что дополнялся какими-то неясными цифрами. В последней колонке располагалось указание на то, что произошло с испытуемым.

Все вместе выглядело примерно следующим образом:

…

Фридрих Вальштейн, м., 34 года 11 месяцев, 8 12 0 0 0 0 53 27, умер через 3 часа

Йозеф Дачницки, м., 45 лет 3 месяца, 0 20 3 0 0 0 32 0 45, умер сразу

Магда Ревенш, ж., 22 года 1 месяц, 31 15 0 0 35 0 20, умерла через сутки, глаза(?)

Экспериментаторы совершенно не жалели человеческий материал, расходуя людей, как мушек-дрозофил. Хотя это не выглядело удивительным, если учесть, что их собратья возводили концлагеря и расстреливали евреев по всей Европе.

– Что, ломаешь голову? – поинтересовался Иржи, когда Семен принялся за третью папку, забитую теми же отчетами.

– Именно, – кивнул Радлов. – Отдельные детали понятны. Но целостной картины не видно. Слишком мало у нас готового для прочтения материала.

– И в желудках тоже. Так что пойдем, пообедаем.

– Э… ну конечно, – только в этот момент Семен осознал, что и вправду голоден.

Доктор Купалов к этому времени из лаборатории исчез, так что отпрашиваться ни у кого не пришлось. Они вышли из института, но к удивлению Семена, не стали залезать в машину.

– Тут до «Черного вола» недалеко, – ответил на вопрос Чапек, – там и поедим, и пива выпьем.

Из переулка выбрались на Длобачев. Семен прищурился, чуть не ослепленный парящими над крышами активными баннерами. Рекламная бомба спикировала прямо перед ними и лопнула, разорвавшись об асфальт. По ушам ударил сладкий, но очень неразборчивый голос, по-чешски предлагавший купить какой-то прибор. Две направленные проекции прошли рядом, Радлов уловил только яркую вспышку, как от невидимого прожектора.

Компак дрожал беспрерывно, отражая рекламные атаки.

Морщась и прикрывая глаза, двое историков вышли к Страховскому монастырю, похожему на маленькую крепость. Тут Семен увидел силовое поле, защищавшее старую Прагу от разрушительного воздействия цивилизации.

Тонкие столбы в десяток метров высотой с чашечками антенн наверху стояли в ряд. Только висела на них не колючая проволока, а нечто прозрачное, напоминающее почти незаметный мыльный пузырь. По его поверхности ползали пастельные блики, она чуть заметно колыхалась.

– Не бойся, вреда эта штука причинить не может, – сказал Иржи, правильно оценив неуверенность спутника.

Семен вступил в прозрачную кисею. Ощутил, как щекотка коснулась рук, прошла по лицу. Сделал несколько шагов и понял, что рекламная вакханалия осталась по другую сторону поля.

Через монастырь вышли к Лоретанской площади с поднимающейся над ним желто-зеленой колокольней одноименного монастыря, утыканного скульптурами ангелов. У могилы рядового Белякова, похороненного здесь в мае сорок пятого года, повернули к «Черному волу».

С вывески на посетителей недружелюбно уставился смоляного цвета бугай с кольцом в носу. Внутри ударил в нос запах пива и острого сыра. Бармен кивнул без малейшего дружелюбия и указал на один из длинных столов темного дерева, где оставались свободные места.

Все остальное было занято. За одним большая группа чехов горячо обсуждала местные новости. За другими располагались туристы. На беленых стенах сверкали алым и золотым гербы древних аристократических родов.

– Да, это место не меняется, – проговорил Семен, усевшись на лавку и проведя рукой по столу, такому же липкому, как девять лет назад.

– Это верно, – кивнул Чапек. – Все пройдет в этом мире, но пиво и кнедлики пребудут вовек.

Они заказали по кружке темного «Козла», по несколько утопенцев – маринованных сарделек, и по порции хермелина, мягкого сыра с запахом грязных мужских носок.

– И все же не верится мне в то, что здесь замешано «Аненербе», – заявил Семен, когда бармен отошел. – Их архивы были в Альтане, Миттерзиле и Вайшенфельде, да и оформлялись они совсем по-другому. Даже фамилия Вюста меня ни в чем не убеждает.

– Тогда кто? Имперский союз древней истории?

– Позвольте, в сорок четвертом? Невероятно. Скорее, группа исследователей, работавших на свой страх и риск с минимальным участием государства. Они могли делать что угод… – договорить Семен не успел. Компак дернулся и издал резкий звук, сообщая, что на него звонят с незнакомого номера. – Прошу меня извинить. Да.

То ли передающая мембрана заработала нормально, то ли вызывающий и вправду говорил тихо, но в ушах Радлова зазвучал шепот.

– Слушай меня внимательно, ученый, – сказал кто-то равнодушно и мрачно, – сделай так, чтобы твои нынешние исследования закончились ничем. И постарайся исчезнуть отсюда как можно быстрее. Тогда ты останешься цел и невредим. Понял?