Александр Ярославцев - Обманутый и оскорбленный

– Надеюсь, что ваше откровение с господами банкирами носило сугубо ознакомительный характер? – настороженно спросил лорд-канцлер, но Пальмерстон поспешил его успокоить.

– Ровно в тех границах, что вы обозначили на нашей последней встрече, милорд. Никаких дат и имен, исключительно общие черты, – заверил собеседника сэр Генри с невозмутимым лицом, хотя в своей беседе с банкирами он далеко перешагнул границы, обозначенные лорд-канцлером. Исповедуя ту истину, что цель оправдывает средства, господин министр всегда делал только то, что считал нужным, без оглядки на чужое мнение или запрет. – Однако и этого хватило с лихвой, чтобы наши денежные мешки ощутили свою причастность к великим делам королевства и с радостью открыли перед нами свои сундуки. Первые платежи должны состояться уже на этой неделе.

– Отлично, сэр Генри. С помощью этого золота мы сможем полностью реализовать все наши планы против русских. Подобно амазонской анаконде, мы сокрушим императора Николая, охватив стальным кольцом блокады все морское побережье России. Парализовав ее торговлю, мы нанесем сокрушительный удар по российской земле владельческой элите. Не имея возможности сбывать на внешнем рынке продукцию своих хозяйств и закупать предметы роскоши, она будет требовать от царя скорейшего завершения войны.

– Превосходный план, милорд. Он позволит сохранить жизни нашим солдатам и усилит наши мировые позиции перед Францией и Америкой.

– Какие новости от сэра Джеймса? Он по-прежнему уверенно контролирует турецкого султана и его двор? Сможет ли он успешно противодействовать князю Меншикову, который по приказу царя должен отплыть в Константинополь со дня на день? Королева Виктория очень обеспокоена этим известием.

– Ее королевское величество может быть спокойной. За последнее время влияние Британии на владыку Константинополя ничуть не уменьшилось, а даже увеличилось. Особенно благодаря письму королевы, а также отправленным ею подаркам. Абдул-Меджид пришел в сильный восторг от вида парадной люстры, что прислала ему ее величество. В своем послании сэр Джеймс сравнивает этого азиата с маленьким ребенком, впервые увидевшим рождественскую елку.

– Значит, будем считать, что турки откажут русскому императору в вопросе о проливах и тогда в дело вступят пушки. Что сообщают наши доброжелатели из Петербурга о готовности России начать войну?

– Весь высший свет России очень желает, чтобы император начал войну с султаном, занял Константинополь и освободил православные святыни от власти турок. Предприимчивые поэты уже пишут стихи и оды по этому случаю, – едко подчеркнул Пальмерстон.

– Да, у русских религиозный вопрос играет очень большую роль, в отличие от просвещенной Европы, и это сильно вредит им, – снисходительно молвил лорд-канцлер. – Вопрос о святых местах Иерусалима уже помог нам окончательно рассорить русских и французов, теперь же он должен подтолкнуть царя Николая к началу войны. Думаю, будет нелишним, если сэр Патрик в беседе с русскими вельможами выразит наше понимание озабоченности их правительства столь важным для страны вопросом.

– Это будет совсем не лишним, милорд. Обманутый сладкой лестью, русский медведь окончательно угодит в нашу западню, из которой ему уже не выбраться, – произнес Пальмерстон, и на лицах обоих собеседников промелькнули довольные улыбки.

– Единственное, что меня настораживает в этом вопросе, сэр Генри, это то, что нам придется воевать с противником с приставленным к ноге оружием, – озабоченно произнес лорд-канцлер. – Всегда приятнее иметь дело с неподготовленным к войне неприятелем.

– Ваши опасения, милорд, беспочвенны. Русская армия готова только к войне с турками, а никак не к войне с двумя сильнейшими странами мира. Вот если мы им дадим фору в пять-шесть лет, тогда это действительно будет другая армия. Тогда будет гораздо труднее сплотить просвещенную Европу для выступления против азиатского деспотизма, посмевшего диктовать ей свои условия по восточному вопросу.

Примерно в это же время в далеком и заснеженном Петербурге император Николай держал совет с канцлером Нессельроде, который пользовался у него особым расположением. Угодливой лестью, умением угадывать, в какую сторону склонится воля императора по тому или иному вопросу, Карл Васильевич сумел не только втереться в полнейшее доверие к государю, но и устранить всех потенциальных соперников.

– Австрийский и прусский двор полностью на нашей стороне в конфликте с французами по вопросу о святых местах, государь. Об этом министры Австрии и Пруссии, как и было обещано, официально заявили французским послам на прошлой неделе. Это обстоятельство лишний раз доказывает, что в вопросе о проливах они также поддержат все наши действия, направленные против Турции, – преданно глядя в глаза Николаю, заверил его канцлер.

– Очень хорошо, – удовлетворенно кивнул головой монарх. – Следуя твоему совету, я имел беседу с британским послом сэром Сеймуром и подробно пояснил наши намерения в отношении наследия «больного человека». Наши намерения занять проливы и Константинополь не встретили с его стороны никаких возражений. Он также с пониманием отнесся к тому, что мы намерены добиться полной свободы для дунайских княжеств, Болгарии, Греции, Сербии и Армении.

Честно говоря, я ожидал от него бурных протестов, но ничего этого не было. Сеймур с радостью принял мои заверения, что мы считаем Египет, Крит, Кипр, а также Палестину и Сирию землями британского влияния. Вместе с этим я намекнул о возможном присоединении к ним и Месопотамии, что вызвало у него радость. Он обещал мне незамедлительно известить о нашей беседе Лондон и дать ответ на мои предложения. Мне кажется, что наши с Англией планы следует оформить каким-нибудь соглашением по Турции. Слова словами, а бумага бумагой.

– Вот видите, как все прекрасно обстоит, ваше величество! – радостно защебетал канцлер. – Император Наполеон никогда не посмеет выступить против воли четырех государств, которые нанесли сокрушительное поражение его великому дяде.

– Все это хорошо, но я хочу решить все это дело миром, без пролития крови моих солдат. Думаю, будет правильно, если мы объясним всю ситуацию турецкому султану, который будет вынужден подчиниться воле великих государств Европы.

После этих слов императора у Нессельроде, не ожидавшего подобного поворота событий, тревожно забегали глаза.

– Для столь важной и ответственной миссии нужен умный и преданный человек, ваше величество. Возможно, эту миссию можно будет поручить графу Алексею Федоровичу Орлову или графу Павлу Дмитриевичу Киселеву. – Как опытный царедворец, канцлер предложил царю на выбор две кандидатуры и был готов в случае необходимости вытащить из кармана еще пяток, но этого не потребовалось. У государя был свой кандидат на роль посла в Константинополь.