Блез Анжелюс - Готика. Клуб одиноких сердец Эдгара Аллана По

Внутри было пусто, как ему показалось вначале: в тумане желтого света, перед каменным алтарём, на некоем подиуме, стоял лакированный гроб, на поверхности которого отражался свет десятка свечей, горевших в округе.

Эшер беззвучно проплыл под церковным нефом и завис, словно воздушный шар, прямо над саркофагом. Крышка была открыта и было отчётливо видно с высоты, что внутри обитого красным бархатом гроба, лежит огромный богомол, облачённый в тунику священника.

Странно, что глаза богомола были широко открыты и это заставило Эшера подлететь ближе, чтобы заглянуть в них.

К своему глубокому удивлению он увидел глаз, нарисованный им когда-то, в зрачке которого отражался человеческий череп и ему вдруг показалось, что чёрная густая пустота, скрывающаяся за черепом, должна быть им обязательно исследована.

Ему шёл уже семьдесят третий год и в один из зимних дней он вдруг слишком явственно ощутил необходимость создать свой последний офорт, в котором он бы смог беспристрастно исследовать природу бездны, которая его когда-то поглотила, чтобы извергнуть из себя вновь.

Кто-то называл это бессмертием, а кто-то – сансарой.

ТТ@26.02.2021

Готический рассказ из Чернолесья

Dedicated to R. L. Stevenson

Всякий, кто хоть однажды не спеша прогуливался по знаменитой Лихтентальской аллее в шварцвальдском Баден-Бадене, смог бы подтвердить, сколько истинного наслаждения для души и радости для глаз путника способна принести такая незатейливая прогулка.

Весной и летом, в любое время года, вы непременно будете наслаждаться элегическим променадом вдоль небольшой горной речушки Орсо и под зелёными благоухающими кронами столетних лип и буков.

В конце почти бесконечной аллеи расположено древнее цистерцианское аббатство, будто бы погружённое в вечный сон, с большим живописным двором и деревьями, поросшими изумрудным старым мхом.

Там, после прогулки, можно сделать привал и, уютно расположившись на деревянных скамьях, выпить травяного чая из монастыря или чашку горячего шоколада с коричными кренделями.

Однако, и в здешних идиллических ландшафтах великолепной шварцвальдской природы не скрыться от ужасных событий, время от времени попадающих на первые страницы местных газетных листков, в разделах криминальных происшествий.

Одну из таких жутких историй поведал мне как-то мой близкий знакомый, доктор Норберт Клаус Герке, местный патологоанатом, когда мы с ним в конце ноября 1889 года медленно и с наслаждением совершали прогулку по золотисто-багряной Лихтентальской аллее.

День клонился к вечеру, отчего тени от деревьев стремительно удлинялись и приобретали тот загадочный тёмно-синий цвет, который вызывает у нас порой тревожные и весьма дискомфортные чувства, и заставляет наши ноги делать всё более длинные шаги, спеша куда-нибудь к теплу и свету одного из местных трактиров или чайных салонов.

Ненастье в природе – событие не такое уж редкое, но оно, всё же, носит более явный характер, чем ненастье в человеческой душе.

Если тонны мутной воды во вспученной от таящих снегов Шварцвальда горной речки Орсо невозможно спрятать от глаз путников на аллее Лихтенталер, то подобный нарастающий грязевой «поток» в тёмной душе одного из наших братьев или сестёр невозможно разглядеть даже с помощью новейшего микроскопа, разве что какой-нибудь талантливый австрийский психиатр сможет вовремя разглядеть первые признаки психического нездоровья и предотвратить возможность потенциального преступления.

Людская печаль многосложна. И многострадальность человеческая необъятна. Тёмная тайна, лежащая на дне человеческой души, порой загадка куда более глубокая, чем тайна природы.

Мы остановились с доктором Герке ненадолго в чайном салоне цистерцианского аббатства для того, чтобы испить превосходного монастырского чая из ароматных горных трав и спокойно поговорить.

Он осторожно оглянулся по сторонам и, наклонившись слегка ко мне, тихо, почти шёпотом, сказал:

– Вчера полицейский инспектор Фрич опять нашёл возле реки обезображенное тело молодой женщины, возможно, горничной или куртизанки. Это уже второй случай за последний месяц. Газетам категорически запретили писать об этом происшествии, чтобы не распугать гостящую здесь курортную публику, это будет просто грандиозный скандал, мой дорогой Генрих!

– Я знаю, что Вы близко знакомы с инспектором, что он думает об этом, если это, конечно, не является секретом? – спросил я доктора, глядя ему в глаза.

– Трупы женщин сильно обезображены, но сделано это явно с превосходным знанием анатомии, создаётся такое впечатление, что всё это дело рук какого-то психически нездорового эскулапа.

Кроме того, у каждой жертвы между грудей острым ножом вырезана древняя руна Гебо, которая является седьмой руной старшего англосаксонского футарка. Это руна жертвы, дара и равновесия природных сил.

– Ого, похоже без мистики здесь не обошлось! Трудный случай! – вырвалось у меня чуть громче, чем я предполагал, – Видимо, без опытного детектива в этот раз не обойдётся.

С той последней встречи прошло несколько недель, прежде чем я опять встретил своего знакомого доктора Герке.

В этот раз я повстречал его в безлюдном саду роз, расположенном на берегу реки Орсо, где Герке с какими-то особым интересом изучал металлические бирки с названиями розовых кустов.

– Что обнаружили интересного в этих розовых кустах, дорогой Норберт? – спросил я доктора при встрече.

– А, милый Генрих, давненько мы с Вами не виделись. Представьте себе, я с удивлением обнаружил в этом саду редчайшую чёрную розу сорта «Исида», которую впервые вырастили девятьсот лет назад в садах древнего Луксора.

– Интересно! Однако мир роз меня не так сильно увлекает, как Вас. Появилось ли что-то новое в деле с убитыми девицами?

– Полиция похоже зашла в тупик, дело стоит на месте. Но, прошу Вас, Генрих, всё же взглянуть на этот металлический жетон с названием розы! Вам это ничего не напоминает? Этот знак под названием сорта розы?

– Это руна Гебо, которую вырезал анонимный убийца на груди своих жертв! Боже правый, что Вы думаете по этому поводу?

Доктор Герке посмотрел на меня с какой-то загадкой в глазах:

– В том-то и дело, что вначале я тоже принял этот знак за руну Гебо, но позднее оказалось, что это древнеегипетский иероглиф, посвящённый культу богини Исиды. И кстати, посмотрите имя мецената, который высадил эту редкую чёрную розу в саду!

Я пригляделся к маленьким буквам на медальоне и прочёл следующее-«В дар городскому саду от доктора Хуссейна-ибн-Хаггаси, май 1887 года».

– От того самого Хаггаси, который известен своими потрясающими успехами в геронтологии? Вы же знакомы с ним, Норберт?