Дмитрий Шидловский - Враги

— Но можно сделать и много хорошего, — произнес непонятно как оказавшийся рядом с ним на скамейке Артем. — Вопрос — куда направить эту энергию.

Санин резко повернулся к нему:

— А, это вы? Я вас, признаться, тогда за Петиного знакомого принял.

— И не ошиблись, — улыбнулся Артем. — Я к Петру приходил. Впрочем, теперь пришел к вам. Извините, что я с вами так тогда… Назад не желаете?

— Ну, вы же знаете ответ, — после секундной паузы сказал Санин.

— Знаю, — подтвердил Артем, — но спросить обязан.

— Нет, не желаю, — спокойно ответил Санин.

— Вот и хорошо, — широко улыбнулся Артем, — потому что у меня к вам просьба.

— Что же может быть нужно такому… существу, как вы, от скромного профессора истории? — осведомился Санин.

— Не слишком преувеличивайте мою роль и не слишком занижайте свою, — поморщился Артем. — В отличие от меня, вы можете прямо вторгаться в события этого мира.

— А вы не можете? — поднял брови Санин.

— Землетрясение устроить, или наводнение, или метеорит на грешную землю кинуть, это пожалуйста, — спокойно отозвался Артем. — А толку? Очередные юродивые на папертях прокричат: «За грехи наши», люди в очередной раз запасутся консервами, очередные спекулянты получат барыши… и ничего не изменится. Нас интересует изменение сознания, а при катаклизмах люди склонны грабить продуктовые лавки и поглубже забиваться в свои поры. Что я еще могу? Поговорить с кем-нибудь, как с вами сейчас, тоже пожалуйста. Но недолго, не со всеми и не обо всем. Так что не все так просто.

— Ну а что же я могу, по-вашему? — склонил голову набок Санин.

— Вы здесь живете и можете воздействовать более методично, — улыбнулся Артем.

— Не проще ли тогда поговорить с сильными мира сего, обладающими властью и финансами? — уточнил Санин.

— У меня был печальный опыт, — погрустнел Артем. — Как раз с Петром.

— С Назаровым? — удивился Санин. — Какая власть может быть у нищего ассистента…

— Нет, это было, когда он состоял при дворе регента королевства, — спокойно пояснил Артем. — Дело в другом. Во-первых, если некто поставил себе цель исходя из уровня своего развития и информированности и идет к ней напролом, ничего вокруг себя не замечая, говорить с ним бессмысленно. Он ухватит только то, что будет ему импонировать и согласовываться с его убеждениями. Для переоценки ценностей, для сбора дополнительной информации, тем более об основах мироздания, надо остановиться. Как говорится, сесть и подумать. Разумеется, кто реже останавливается, тот большего добивается в политической борьбе. Вы же понимаете, что политическая борьба требует постоянного напряжения сил и непрерывной деятельности. До философии ли тут? Вот и получается, что наверху оказываются люди, менее всего склонные думать на глобальные темы. А значит, нас они просто не услышат. Когда вы участвуете в реальной политической борьбе, вопросы долгосрочного развития цивилизации для вас обычно второстепенны. Вас больше интересуют сиюминутные проблемы. Главное для вас — победить стоящего перед вами врага. Обычно это называют политической целесообразностью. А уже прикрываясь ею, можно и народу врать, и с самым отвратительным диктатором союз заключать. Так что, сколько ни напоминай такому «реальному» политику о вечных истинах, все равно победят сиюминутные интересы.

— Ну а если вы явитесь во всей своей славе и блеске, — хмыкнул Санин, — покажете свою мощь и укажете путь?

— Еще хуже, — безнадежно махнул рукой Артем, как при зубной боли. — Нас сразу запишут в боги. Начнется драка за близость к нам, а немедленно образовавшаяся жреческая каста от нашего имени такое творить будет… Жутко представить.

— Но я-то что могу? — уже нетерпеливо проговорил Санин.

— А вы можете дать ту идею, которая завладеет умами, а потом старательно поддерживать и развивать ее, — пояснил Артем. — Вы можете донести ее до сильных мира сего. Пусть они даже считают, что с ее помощью добиваются своих личных целей. Главное, чтобы двигались в нужном направлении.

— Неблагодарная работа, — вздохнул Санин.

— А другого пути нет, — пожал плечами Артем. — Так что, беретесь?

— Чего же вы хотите конкретно?

— Того, чем вы занимаетесь. Нужен анализ возможных вариантов развития Северороссии.

— А у вас такого анализа нет?

— Есть, конечно, но нас устраивает ваш. Зачем вторгаться туда, где и так все идет нормально? Насильственное вмешательство, даже с благой целью, никогда еще к положительному результату не приводило. Для нас, как и для врачей, первый закон — не навреди.

— Ну, положим, составлю я свои прогнозы, что дальше? — пожал плечами Санин.

— Они обязательно сыграют свою роль, — улыбнулся Артем. — Вы же знаете, рукописи не горят, а, напротив, имеют обыкновение возникать из небытия в тот самый момент, когда более всего нужны. Главное, чтобы нашелся мастер, который бы их создал. Я бы хотел, чтобы это стало вашей миссией на ближайшие годы.

— Значит, мастером вы меня признаете? — констатировал Санин.

— Ну, зачем тратить время на обсуждение очевидного, — поднял брови Артем. — Время — самое ценное, что есть в нашей жизни, не стоит им разбрасываться.

— Время настолько ценно даже для вас? — удивился Санин.

— «На земле и на небе, в мире богов, людей и демонов есть лишь один вечный закон, — процитировал Артем, — ничто не вечно» [21] Слова, приписываемые Будде Шакьямуни. . А раз так, то и мы ограничены во времени. Кстати, ваша остановка.

— А вы? — склонил голову набок — Санин. — Может, зайдете на чаек?

— Спасибо, в другой раз, — ответил Артем. — Еще увидимся.

— Тогда до встречи, — произнес Санин.

Он поднялся и вышел из вагона. Звякнув, трамвай покатил дальше но когда Санин бросил взгляд ему вслед, то увидел, что убегающий вдаль по рельсам вагон пуст.

Издав громкий гудок, поезд медленно подошел к платформе. Толпа встречающих придвинулась к краю перрона. Лязгнули тормоза, поезд остановился, и все пространство вокруг вагонов наполнилось криками, радостными возгласами, плачем. На перрон из вагонов стали выходить люди. Некоторые выгружали несметное количество разнообразного багажа. Другие ступали на петербургскую землю с саквояжиком или портфелем в руке. Родственники и друзья обнимали после долгой разлуки дорогих людей, которых уже не чаяли увидеть. Официальные представители североросских властей тут же вручали приехавшим инженерам, ученым, врачам и другим специалистам в самых разных областях визитки, контракты и адреса отделов иммиграционного контроля.

Алексей, облаченный в добротный английский костюм и белую рубашку с галстуком, молча наблюдал эту сцену из окна кабинета начальника Николаевского вокзала. В отличие от советских властей, которые еще в двадцатом году переименовали Петербургский вокзал в Москве в Торжковский, власти Северороссии не спешили менять названия. Более того, официально вокзал именовался Московским-Николаевским, как бы демонстрируя, что после заключения мирного договора в девятнадцатом никаких поводов для вражды больше не существует.