Сергей Фомичёв - Начальник Америки

Я выставил на стол последнюю бутылку виски, выложил большой кусок вяленого лосося, сухари, соль, варёные яйца – всё что осталось из дорожных запасов. Она добавила стопку лепёшек из очередного гавайского «картофеля» и кувшин с водой, куда были накрошены мелкие кусочки фруктов.

В свою чашку с фруктовой водой я сразу же добавил виски. Голова просто трещала после стольких впечатлений, долгого разговора со Степановым. Петала заинтересовалась и проделал ту же операцию. Попробовала, поморщилась и отошла к кухонному шкафу.

Вернулась она держа в руках большую глиняную чашку с простеньким узором явно не местной работы. Присела рядом, отпила из чашки, протянула мне.

– Ава, – сказала она.

Мутная жидкость не внушала доверия. Я сделал осторожный глоток. Меня передернуло от горечи. Правда почти сразу наступило облегчение. Это явно был не алкоголь. Возможно, какой-то легкий наркотик или тоник. Язык слегка пощипывало и холодило.

Она жестами дала понять, что нужно допить. Говорила Петала по-русски плохо, вернее, почти вовсе не говорила. За весь вечер ни разу не улыбнулась, но и ничем не показала неприязнь.

Я попытался разговорить её, задавал вопросы. Она отвечала коротко, предпочитая односложные «да» или «нет». От виски и местного зелья меня немного повело, как бывает, если выпить на голодный желудок. Хозяйка тоже выглядела разгоряченной. на её лбу выступили капельки пота. В какой-то момент она подошла вплотную и положила руки на мои плечи. Ладони её были грубыми, мозолистыми. Похоже в колонии даже вдовам приходилось много работать. Петала слегка потянула на себя. Моё лицо уткнулось в маленькую грудь. Я скорее машинально, нежели отдавая себе отчет, положил руки на её бёдра, прикрытые куском грубой ткани. Она поддалась вперед сильнее и ткань соскользнула вниз.

Лавка оказалась достаточно широкой для двоих, а на жесткость мы уже не обращали внимания.

***

Попав в реку времени я вскоре приучил себя не сходиться надолго с женщинами. С моим образом жизни, прыжками через континуум, любовь становилась бы якорем, мешающим двигаться дальше. Люди и без того слишком быстро старели в эту эпоху. Мне тяжело было видеть даже угасание друзей, что уж говорить о женщинах. Поэтому я старался избегать малейшей привязанности. Короткие встречи, быстрые расставания, короткая память.

Когда я утром проснулся хозяйки с дочкой в хижине не оказалось. Что ж, те меньше забот. Возле комиссарского дома я нашел вчерашних спутников – Ивана с Григорием и Егора. Вчетвером мы отправились к небольшой бухте. Сделав несколько шагов вниз по тропинке я перестал думать о вдове. В голове уже копошились мысли, рождались идеи, строились планы.

Малую шлюпку держали притопленной в устье реки, чтобы не рассохлась на солнце. Мы перевернули её, освободив от воды. Григорий откопал и принес спрятанные на берегу вёсла.

«Алоха Оэ!» – мысленно попрощался я с Петалой.

Провожатые навалились и вытолкнули лодку на глубину. За мысом, прикрывающим бухту от ветра, меня готовились встретить торчащие из воды камни и пенистые барашки прибоя. Чтобы пройти здесь даже на хорошем баркасе потребовалось бы много сил и удача. Но я не собирался пробиваться сквозь прибой.

Разумеется никаких запасов пушек и пороха в местной фактории не завалялось. Я собирался наведаться в иные закрома. Меня ждала Виктория. Меня ждал Стоквелл и доки Лондона. Что же, мистер Слэйтер. Кажется у вас появилась ещё одна возможность заработать пару-другую фунтов стерлингов. И надо бы поспешить, пока война в Атлантике не разгорелась настолько, что даже самые жадные купцы решат попридержать пушки на собственных кораблях.

Отступление I. Малаккский пролив

(Текст составлен по рассказам участников, поэтому в повествовании могут встречаться фактические неточности, преувеличения и странные интерпретации)

Счастливая звезда Яшки Рытова хранила их и во время этого путешествия. Обе шхуны благополучно прошли Тихий океан, уложившись в два месяца, если считать от Гавайских островов; не потеряли друг друга из виду, не пострадали от коротких, но мощных штормов, никто на борту не заболел, не свалился в воду. Пройдя между Филиппинами и Формозой, два капитана и командор устроили совещание, на котором решили, что пока ветер остаётся благоприятным, идти прямо к Малаккскому проливу, не заходя в дельту Кантонской реки и вообще не приближаясь к китайскому берегу.

Следующие пару недель на пути через Южно-китайское море они умудрились не столкнуться ни с пиратами, ни с испанцами, ни с голландцами. Лишь несколько парусов местных джонок были замечены матросами, но те и сами не спешили навстречу с неизвестными европейцами, предпочитая быстро растаять в мареве горизонта.

Длительное плавание через океан Тропинин перенёс превосходно. Всё в нём пело от предвкушения, от необычной свободы, словно чужой политический проект висел грузом и наконец свалился с плеч. Индия была его мечтой, его миссией и он был начальником сам себе.

Морская болезнь быстро прошла, авральной работы на его долю выпадало немного, а как командор и хозяин предприятия Тропинин занимал вполне комфортную каюту, отделенную выгородкой от казёнки. В его распоряжении имелась кровать (она же большой рундук), письменный стол. На его долю пришлось одно из двух окошек— иллюминаторов, устроенных в торце шхуны по бокам от баллера.

Единственное, что напрягало Лёшку – это солонина. К исходу третьего месяца он стал бы вегетарианцем, если бы на корабле имелось достаточно овощей. Но даже из овощей продержаться так долго смог лишь картофель, а его однообразный вкус изводил не хуже, чем жесткое как обувная подошва мясо.

– Консервы, – бормотал Лешка, пережевывая грубую пищу. – Нам определенно нужно производить консервы.

Его сотрапезники – Яшка и Расстрига согласно кивали, но вопросов не задавали. Они давно привыкли к размышлениям командора, его внезапным озарениям, и решили, что смогут всё увидеть, когда оно будет воплощено в металле. Ну или в дереве.

– Если мы намерены властвовать на Тихом океане, это станет огромным подспорьем, а кроме того, выгодным бизнесом, – добавил Лёшка.

В теории консервирования не было ничего сложного. Длительная термическая обработка продуктов без доступа кислорода – вот и весь фокус. Но производство консервов требовало жести, а производство жести нуждалось в олове. Как добывать олово, какой минерал искать, Тропинин не знал. Где покупать, не знал тоже. В Виктории имелось много оловянной посуды, пуговиц, но все это привозилось из Европы через Сибирь и стоило недешево. Кроме того, могла возникнуть проблема с оловянной чумой. Он смутно помнил, что именно по этой причине погибла какая-то из антарктических экспедиций. Олово на морозе могло внезапно рассыпаться. Всё что им спаянно могло дать течь. А чтобы этого не случилось нужны особые присадки. Их тоже предстояло найти.