Дмитрий Шидловский - Противостояние

Подойдя к трапу, он с удивлением обнаружил, что около самолета стоит «эмка», а рядом с ней, как изваяние, застыл офицер кремлевской охраны. Как только Павел ступил на землю, офицер в полушубке подошел к нему, козырнул и произнес:

— Товарищ Сергеев, вас срочно хочет видеть товарищ Берия.

Когда Павел вошел в кабинет Берии, он уже еле держался на ногах от усталости. В машине Павел немного прикорнул, что, впрочем, только разморило его, но вовсе не принесло облегчения. С трудом ворочая языком, он произнес:

— Слушаю вас, Лаврентий Павлович.

— Садись, — буркнул Берия. — Пока ты летал вокруг света, произошло кое-что. Во-первых, вчера США и Великобритания объявили войну Северороссии.

— Что же, — проговорил Павел, — если они перекроют поступления норвежской нефти в Северороссию, это только нам на руку. На десант они вряд ли отважатся.

— Ошибаешься, — возразил Берия, — Великобритания и США сконцентрировали пять дивизий вторжения на севере Норвегии.

— Десант — хлопотное дело, — поморщился Павел. — Впрочем, если они захватят Кольские месторождения… Плохо, конечно, но их оккупационная зона там большой погоды не сделает. С пятью дивизиями они не многого добьются. Северороссы воевать умеют. А чем быстрее Оладьина отрежут от нефти, тем скорее он сдохнет. Нет худа без добра. Северороссы могут задержать их под Петрозаводском. Мы в это время многое успеем.

— Во-вторых, — размеренным голосом продолжил Берия, — вчера же премьер-министром Северороссии стал твой старый знакомый Алексей Татищев.

— Черт! — Павел с силой сжал кулаки.

— Что скажешь? — невозмутимо произнес Берия.

— Это значит, что Северороссия может открыть фронт союзникам, — констатировал Павел.

— Это значит, что Татищев надул тебя как мальчишку! — заорал Берия.

— Ничего не понимаю, — растерялся Павел. — Он же отошел от политики. Занимался какой-то там благотворительностью. Наше предложение отверг…

— А тем временем вел двойную игру с Лондоном, — произнес Берия. — Ладно, давай прикидывать, как выправлять ситуацию. Лично я тоже считаю, что он намерен открыть фронт союзникам. Косвенно это подтверждает и то, что, по данным разведки, перед возвращением в Северороссию Татищев летал в Лондон и встречался с Черчиллем. После этого в неизвестном направлении исчезла его семья… Но это не мы поработали и не немцы. Значит, британцы. Кроме того, как мне только что сообщили, стратегический резерв североросской армии срочно грузится по вагонам в Пскове и отправляется в Эстонию.

— Чтобы понять, что задумал Татищев, надо взглянуть на ситуацию его глазами, — быстро проговорил Павел.

— Никто здесь лучше тебя его не знает, — проворчал Берия. — Как думаешь, что он будет делать?

— Он убежденный антикоммунист. Но и фашистов он не приемлет. Постоянно стремится избежать лишних жертв. Мое предложение он склонен был принять… пока не понял, что мы просто хотим под его прикрытием ввести войска и потом организовать переворот. Значит, надо полагать, после этого он связался с Черчиллем.

— Он еще до этого связался с Черчиллем, — буркнул Берия.

— Ладно, — проговорил Павел. — И предложил ввести войска в Северороссию. На это, безусловно, должно быть получено согласие Оладьина. Впрочем, если Оладьин протолкнул его в премьеры, значит, согласился капитулировать. Понял, что проиграл. Итак, план уже приведен в действие.

— Выводы? — холодно спросил Берия.

— До начала ввода войск союзников в Северороссию остаются часы, до ее капитуляции — считанные дни, — жестко произнес Павел. — Надо срочно организовать наступление на фронтах. Иначе через несколько дней союзники могут уже быть в Петербурге. Разрешите отбыть на фронт.

— А зачем наступать? — хитро улыбнулся Берия. — Враг будет выведен из войны. Северный фронт прекратит свое существование. Мы сохраним живую силу и технику для переброски на немецкий фронт. Зачем наступать?

Павел понял, что его проверяют. Его мягкость во время зимней войны и явная неприязнь к масштабному применению заградотрядов на фронте снискали ему дурную славу в Москве. Пока он выполнял приказы командования, его терпели, но сейчас, когда противостояние должно было вновь переместиться из военной плоскости в политическую, этот либерализм вызвал подозрения. Впрочем, Павлу не приходилось кривить душой. То, что исход Великой Отечественной предрешен и борьба идет уже за послевоенное переустройство мира, он понял давно. Откашлявшись, Павел произнес:

— Американцы и британцы создадут в Северороссии марионеточное правительство. После разгрома фашистской Германии мы получим врага у себя на северо-западе. Чем меньше территории и населения мы оставим сейчас этому режиму, тем он будет слабее. Надо наступать.

— А ты убежден в том, что после разгрома гитлеровцев нам предстоит противостояние с Западом?

— Как в том, что солнце встает на востоке. Сейчас судьба стран фашистского блока ясна. Борьба идет за наиболее выгодные позиции при последующем переделе мира и дальнейшем противостоянии. Капиталисты не откажутся от идеи задушить советское государство… А мы не откажемся от курса на мировую революцию. Нам надо наступать, чтобы наша оккупационная зона оказалась как можно больше. Это будет плацдарм для дальнейшего наступления на Запад. Разрешите отбыть на фронт.

— Наступление уже идет, — холодно произнес Берия, — и товарищ Сталин приказал перекинуть на север резервы. Но в связи с изменением обстановки твои задачи меняются. Товарищу Сталину понравился твой план урегулирования североросского вопроса, хоть и завершившийся провалом. Немедленно отправляйся в Старую Руссу и приступай к работе в качестве помощника командующего оккупационной администрацией Северороссии. Твоя задача: подготовить проект гражданского устройства Северороссии исходя из потребностей послевоенного социалистического строительства. По этому вопросу будешь отчитываться передо мной лично.

— Организация Советов? — встрепенулся Павел.

— Ни в коем случае, — отрицательно покачал головой Берия. — Это должно выглядеть как инициатива трудящихся на местах. С соблюдением североросских традиций, с их муниципалитетами и земствами, но… гм… без излишней вольницы. Северороссы любят всякое самоуправление, а нам нужна четкая исполнительная система, и не более. Но — демократичная по форме. Это тем более важно, что первое время, возможно, этой структуре придется существовать параллельно с буржуазным режимом в западной зоне оккупации. Возможно, речь пойдет даже о разделе Северороссии на западную и восточную. И восточная должна выглядеть как можно привлекательнее для всяких там буржуазных либералов.