Дмитрий Шидловский - Противостояние

— Потому мы и поддерживаем вас, Алексей Викторович, — хмыкнул Путилов, — что вы как никто умеете найти баланс между интересами промышленников и наемных рабочих.

— Вот и сейчас я очень советую пойти на компромисс, — расхохотался Алексей. — Тем более что улучшение качества здравоохранения — в ваших интересах. Уверяю, когда вы подсчитаете, насколько сократятся ваши потери от уменьшения больничных, то восславите страховую медицину и рынок медицинских услуг. Я понимаю, вам бы очень хотелось перенести бремя медицинских расходов на бюджет, но… Во-первых, бог велел делиться. Во-вторых, финансирование по линии частных страховых обществ всегда эффективнее, чем бюджетные ассигнования. Если мы полицейскими методами снизили коррупцию, это вовсе не означает, что чиновники на местах будут субсидировать лучших врачей, а не тех, кто с ними в более теплых отношениях.

— Так-то оно так… — проворчал Путилов.

— Господин президент, — произнес подскочивший секретарь, — вас срочно к телефону, из Министерства обороны.

— В чем дело? — нахмурился Алексей.

— На границе идет бой.

— Что?!

Алексей быстро кивнул жене и Путиловым и заспешил к дому. Там, на веранде, стоял большой черный аппарат правительственной связи. Схватив трубку, Алексей проговорил:

— Татищев.

— Это Маклай, — отозвалась трубка. — Со мной только что связался начальник пограничной стражи Попов. В Карельском округе, у заставы номер три, сегодня, около десяти часов тридцати минут утра, границу пересекло порядка взвода североросской народной армии. Пограничники вступили с ними в бой, но запросили помощи. Я разрешил направить в этот район роту пехоты.

— А зачем они пересекли границу?

— Пока неясно. Уточняем. Доложу, как только получу информацию.

— Все правильно, — подтвердил Алексей. — Общевойсковые части применить разрешаю. Пересекшего границу противника уничтожить. Постарайтесь взять побольше пленных, чтобы было чем с Сергеевым торговаться. Я выезжаю в Петербург. Конец связи.

— Есть! — Маклай повесил трубку.

Выйдя из дома, Алексей скомандовал секретарю:

— Машину. Выезжаем в Петербург. Подойдя к жене и Путилову, произнес:

— Мне нужно ненадолго в Петербург. Ничего страшного. Думаю, часа через три вернусь.

— Ты уверен? — беспокойно спросила жена.

— В нашем мире ни в чем нельзя быть уверенным, — пожал плечами Алексей. — Похоже, рядовая стычка на границе. Так часто бывает, когда восточные пограничники увлекаются в преследовании перебежчиков и переходят границу. Думаю, когда доеду до Мраморного дворца, все прояснится. Но на случай осложнений мне все же надо быть в столице.

— Хорошо, возвращайся поскорее, — с тревогой проговорила жена.

— Конечно. — Он повернулся и быстрыми шагами направился к уже выезжавшему из гаража «руссо-балту».

«Ситуация-то стандартная, — думал он, шагая по асфальтовой дорожке, — но почему мне кажется, что в этот раз всё сложнее? Нет, не кажется. Это чутье. Оно меня еще не подводило. И я чувствую грозную опасность, нависшую над всеми нами».

Митинг на Новгородском тракторостроительном заводе проходил, как всегда, шумно, с транспарантами и оркестром. Несмотря на воскресный день, сборочный цех, где была установлена трибуна, ломился от народа. Собственно, все понимали, что неявка на собрание грозит соответствующими оргвыводами. Рабочие будут взяты на заметку в особом отделе завода, что после накопления определенной критической массы «аполитических действий» может привести и к увольнению, и даже к аресту. А уж для мастеров, начальников цехов и отделов, которые в обязательном порядке стали членами партии, неявка без уважительной причины автоматически означала строгий выговор и потерю работы. Уважительной же причиной считалась либо тяжелая болезнь, либо смерть кого-то из ближайших родственников. Иные объяснения не принимались.

Президента встретили бурной овацией. Выйдя на трибуну, Павел обвел взглядом ряды собравшихся. Знакомая серая масса пролетариата, кое-где разбавленная костюмами инженерных и административных работников. Впрочем, сегодня здесь были не только заводчане, но и корреспонденты средств массовой информации. Были здесь представители прессы Северороссии, Советского Союза и стран Восточной Европы, пошедших по пути строительства социализма. Впрочем, в толпе, стараясь быть незаметными, то и дело мелькали сотрудники МГБ, ответственные за безопасность первых лиц государства. Маскировались они замечательно, и вряд ли большинство рабочих или журналистов, видя рядом с собой незнакомого человека в промасленной спецовке или аккуратном костюме, могли догадаться, что это стрелок девятого управления МГБ, готовый в любой момент пристрелить его или любого другого человека, доставшего предмет, похожий на оружие, или даже сделавшего подозрительное движение.

Впрочем, сам Павел выделял в толпе лица охранников безошибочно. Долгие годы боевой практики приучили его сразу замечать среди множества людей тех, кто был потенциально опасен.

Внезапно его взгляд выделил пожилого рабочего, стоящего в третьем ряду перед трибуной. Павел узнал его. Это был тот самый сибиряк из разведроты, с которым они воевали в сорок четвертом. «Жив, значит, курилка», — довольно подумал Павел, откашлялся и начал свою речь.

Говорил он, как обычно, лишь изредка заглядывая в разложенные перед ним листки. Первым делом он проинформировал собравшихся о тяжелом международном положении. Осудил заключенный два с половиной месяца назад, четвертого апреля этого года, пакт о создании блока НАТО. Подчеркнул, что вступление в этот блок так называемой Североросской Республики свидетельствует об агрессивных намерениях ее правящих кругов и военщины, о желании снова навязать свободному народу Североросской Народной Республики ненавистное ярмо капитализма. Он также осудил создание двадцать третьего мая этого года Федеративной Республики Германии, фактически узаконившее раскол этой страны и приведшее к росту международной напряженности.

Далее, произнеся стандартные гневные слова о происках ястребов империализма, Павел перешел к внутренней ситуации. Отметив неоспоримые успехи Североросской Народной Республики в социалистическом строительстве и послевоенном восстановлении, он выразил глубокую благодарность советскому народу и лично великому вождю и учителю товарищу Сталину за большую поддержку, оказанную Северороссии. Павел отметил, что вступление Североросской Народной Республики в СЭВ в январе этого года ведет к дальнейшему укреплению сотрудничества с великим Советским Союзом, к дальнейшей социалистической интеграции и сплочению всех здоровых сил. Наконец, он объявил то главное, что должен был сообщить сегодня.