Павел Пашков - Гарди. Предсказатель Северных Рун

– К Любке под юбку?

– Ага! Или к Любке, или к Любке, – сотник заржал, – Надо Машку или Глашку завести для разнообразия!

– Давай, удачи. А я ещё посижу.

– Посиди, – сотник погрозил пальцем, – Если что, то я про Гарди ничего не слышал! Только ты лучше своих живодёров остереги – и матёрым волчарам медведь не добыча!

– Да какой там медведь! – Безухий прыснул кашляющим смешком, – Глиста заморская, а не медведь!

На том и разошлись.

После полудня уже на следующий день сотник увидел Гарди. Так, издалека. В толпе. Высокого иноземного война было видно хорошо по светлой голове, проплывающей над народом. Разговор давешний с головой портовых воров Большак припомнил. И забыть постарался: сами пусть разбираются. Его дело – сторона.

Оказалось, нет. От драккаров, рвущихся в бой, так просто не посторонишься!

Вечером сидели, выпивали опять Зосима Безухий с сотником в той же комнатке облюбованной. Дела! Торг вели. Обнесли безуховы мастера ладью знатную. Сторожей-корабельщиков порезали да шитиками товар вывезли. Купец к Большаку: «Помоги, де, кормилец!» А тот: «Ничего не знаю, подвод или телег на пристанях не было!» Купец в ноги: «Слух пусти по лихим людям, что четверть цены за товар звонкой монетой отдам, кормилец-поилец ты мой, им дороже и не продать, а мне спасение, если выкуплю!»

Вот и решали с Зоськой, как с купчиком быть.

И тут дверочка тихо открывается. Заходит Гарди:

– Здравия, добрые люди! – на стол связку ушей кладет на верёвочке, – А это тебе, дядька Безухий! Примерь, может, подойдёт что!

Безухий побледнел. Глазищами сверкает. А Большак и вовсе едва не обоссался от такого подарочка!

А Гарди ему улыбается. Нежно. Тихо так говорит:

– Так к тебе у меня предъяв нет, сотник! Не дрожжи листом осиновым!

Ну, Большак, ничего что сотник, в ноги ему и бухнулся:

– Прости меня, – орёт, – Знал я, знал, что поганец этот против тебя злоумышляет, но не предупредил! Прости меня! Не убивай!

– Ах ты, гнида, – подскочил Зосима. И нож тянет.

Да только, Большак не понял, как, но вывернулся Гарди. Руку вору прихватил, и его же ножом и ткнул в бочину. Сипит Безухий. На руку свою с ножом в собственном боку смотрит непонятливо. Так назад и завалился. Подёргался ещё и отошел. Ноги тощие вытянул.

Гарди труп дальше на лавку спихнул, а сам присел. Дышит тяжело. Водочки анисовой себе налил. Опрокинул.

– Ты вылезь, Большак, вылезь. Нечего на полу-то валяться!

Вылез сотник. Присел сторожко на свою сторону. На связку ушей на столе косится. А Гарди его обслужить наметился, винишка наливает.

– Ты же по сладенькому, так, Большак? – а сам уже стакан двигает полный, – Вот и выпей вина сладкого, греческого. А вино, оно, брат, от слова «вина» у нас значит…

– Прости-и! – сотник аж поперхнулся благородным напитком, – Я в другой раз сразу тебя предупрежу, если что!

– А это, если сейчас жив останешься, – косится треклятый Гарди на уши на столе.

Поведал, короче, Большак собеседнику всё. Всё, что знал. И всё, о чём только догадывался.

– А я, – говорит Гарди, – И не поэтому вовсе пришел. Мне купец уважаемый Станиславус из Крисберга долю половинную в своём деле предложил. Да только обокрали нас лихие люди. Я первым делом прознал, как провернули такое лихоимство.

– По рунам гадал, – осмелел сотник.

– Зачем камни священные тревожить, когда разум есть! – смеется Гарди, – Раз не на телегах вывезли, значит лодочками маленькими! Наняли со Станиславусом Олафа с его воинами, да отчекрыжили уши придуркам! Им же такую прорву товара было невозможно далеко увезти, сразу нашли! У Олафа воины знатные. Воры даже поранить ни одного не смогли, как их повязали!

– Что, всех воров порешили? – косится Большак на уши.

– Да нет! – Гарди вина подливает собеседнику, а себе водочки, – Повязали. Двоих-троих только насмерть. Уши с живых срезали. Не боись, жить будут! Мы им железом калёным раны прижгли, кровь остановили!

А у Большака кровь стынет в жилах от таких подробностей. Сидит ни жив, ни мёртв. Чем дело закончится с таким собеседником, не знает.

– А Олаф со товарищи сейчас внизу обедают, – подливает масла в огонь Гарди.

Порешали.

Утром отправился сотник Большак к князю на поклон. Так и так, великий князь, взяли воров. А помог нам в том рунный мастер Гарди. Он камешки кинул, и Силы Высшие ему всю правду и указали.

Князь преисполнился. Гарди приблизил к себе внове. Олаф со своими бойцами зимовать остались в Новом Граде. Там, глядишь, и осядут. Под Олафом теперь весь промысел Безухого. Все пристани, значится.

Да и сотник Большак не в накладе. Тем, что жив. Хотя бы. А жир нарастёт! Знамо дело же, где войну холмик землицы сырой – там сотнику стражи сто серебренников!

– Ты, брат, сам как судьбу испытываешь! Так всё ставишь, что воры да убийцы на тебя слетаются, как мухи на говно! – стольник княжеский, дядька Зорян, смотрел сурово.

– Не понял я тебя, Зорян! – Гарди отставил кубок с вином, – Живу я мирно. Чужого не ищу. Никого не задеваю. Что не так-то?

– Ну, ты дурнее, чем ты есть не прикидывайся! – дядька хлопнул ладонью по столу, – Давай я тебе на пальцах объясню, если под дурня косишь!

– А, давай!

– Перво-наперво, с князем нашим, Святославом Игоревичем, ты дружен. То в таврели, то в шахматы играете. Беседы ведете, так говорю? – Зорян выпятил ладонь и загнул палец.

– Так, верно всё.

– Во! Сотник Большак купцов в порту нагибает, мзду берёт. Олаф там же при деле, грабёж чинит. А ты в доле и там, и там!

– Ну, это ты преувеличиваешь, – Гарди ухмыльнулся, – Но палец загни, ладно уж!

– Вина ты пьешь в корчме греческие, закуски дорогие…

– Сразу загибай! – перебивает Гарди уже с откровенным хохотом, – В этом вообще прекословить нечего!

– Вот! – дядька Зорян начал загибать пальцы заново, – Во-первых, ты всем недругам Святослава Игоревича поперёк глотки. Во-вторых, недругам Большака. В-третьих, вражинам Олафа тоже не друг.

– Да загибаешь ты! Не только пальцы, но и мысль больно далеко заводишь!

– А что? Скажешь, я не прав?

– Разве что отчасти, – Гарди почесал в затылке, – А отчасти и остерегутся связываться, зная, с кем я дружен.

– Остерегутся, да не все! Ты этим только отбор швали всякой сделаешь, – дядька Зорян вздохнул, – А волчарам матёрым только интересней станешь. Так то!

Выпили ещё в молчании. А перед расставанием дядька Зорян мысль пространно докончил:

– Ты, Гарди, сам по себе. Человек вольный. Только вот что помни: нет у нас, в Новом Городе, власти князя. Он – только один из больших людей. Одних купцов десятка два, чьё слово не меньше княжеского стоит.

– Да я за княжьей спиной и не думал хорониться, – возразил Гарди.

– Цыц ты, не прекословь попусту, – одернул дядька, – Дай доскажу! Все люди большие при своём дворе. Со своей дружиной. А ты один, как перст. И шляешься не пойми где! Голова твоя, но хоть с мечом ходи! Тебе сам Святослав Игоревич сабельку дарил, и где она?