Александр Афанасьев - Затмение умов

Это можно конечно ценами на нефть объяснить. Можно тем, что десять лет ничего не покупали, а теперь ринулись. Но теперь… тенге то девальвировали, да и нефть не дешевая. И кто мешает людям поднять зарплаты с тем, чтобы поднять тот же потребительский спрос.

Но нет.

Раньше была норма прибыли тридцать, сорок, пятьдесят процентов. Сейчас хорошей считается десять. Все остервенело грызутся за кусок пирога, который больше не становится.

Выключились социальные лифты. Даже в бизнесе. Если раньше можно было пробиваться – то теперь сожрут. И не государство, а те, кто пришел раньше.

Я думал об этом. Говорил с Маратом. Может, из-за застоя в политике это? Да, но что есть альтернатива? Майдан?

Мне вдруг вспомнилось стихотворение, которое я давно уже – выучил наизусть в России. Не помню, чье это… но я выучил его наизусть, и помнил до сих пор…

* * *

* * *

Что есть Майдан? Майдан есть слом системы в надежде на то, что новое будет лучше. Это когда меньшинство диктует свою волю большинству. Не всегда это получается. На Украине получилось. Дважды.

Но что – получилось?

Развалили страну. Устроили гражданскую войну. И в конечном итоге – каждый раз приходили к тому же самому. На смену одной продажной власти – приходила другая, не менее продажная.

Это я понимал умом. А сердцем чувствовал – да, это ошибки. Но разве у нас нет права делать ошибки? Пусть это ошибки, но это наши ошибки, и нам – платить? Никто не имеет право запретить нам искать, пусть даже делая при этом ошибки.

Да, только сколько народа было на Майдане? Ну, максимум полпроцента от общего населения страны. Это их ошибки, но платит то – вся страна. Получается, за мечты и дерзания сорока тысяч – расплачиваются все сорок миллионов. Это нормально? Когда косорезит один, а расплачивается за него – тысяча.

– Стой!!!

Не знаю, как мы тогда сумели затормозить. Просто я хорошо вижу в темноте… с давних времен у меня этот навык остался. И увидев в лобовом стекле движение… даже намек на движение – я чисто инстинктивно крикнул

Ильяс сумел остановить машину. Перед самым носом – в свете фар пихалась, двигалась какая-то серая масса.

Перегоняли скот.

Ильяс нехорошо выругался, поминая всех родственников пастуха словом «калбитня» 26 26 Калбиты – бьющие вшей. Страшное оскорбление. и вышел из машины. Закурил, смотря на скотину.

Вышел и я.

Наверное, в тот момент – мы и стали настоящими напарниками.

* * *

Караганда…

Город, который просто так не отпускает. Я думал, что навсегда покинул его – а вот хрен тебе на рыло…

Извините, конечно. Просто у меня и раньше с нервами было не очень, а теперь и подавно.

Караганда – это казахский Донбасс, заодно и место ссылки – его строили зэки, и многие тут остались – так что народ тут лихой и своенравный. Заодно – тут место ссылки было, потому и культура тоже есть какая-никакая. Основное – это уголь, здесь громадные запасы угля. Когда-то говорили, что уголь это прошлый день, все на газе будет – но теперь угля нужно все больше и больше. Основные покупатели местного угля – это Китай и местная генерация с металлургией.

Заодно тут есть и машиностроение. В основном тяжелое.

Приватизировали тут все – как приватизировали в свое время по всему СССР. В Казахстане – как кстати и на Украине есть одна особенность. Если в России произошел масштабный передел собственности и смена экономических элит – то тут нет. Здесь полно в бизнесе людей, которые начинали еще в восьмидесятые, с кооперативов и фарцы. Они сейчас уже долларовые миллиардеры. Живут кто в Израиле, кто в Лондоне, кто в Женеве.

* * *

Первым делом заехали ко мне. Я жил на окраине, у озера – там нельзя было строить, но для делового партнера акима – можно…

– Неплохо живешь… – оценил мои хоромы Ильяс, оглядываясь

Я кивнул

– Ага. Заходи, давай. Сейчас чайку… или кофейку.

Я на самом деле неплохо жил. Поставил через своих дом – кирпич, два этажа не считая мансарды и подвала, шестьсот метров. Нормально для здешних мест, слишком много для меня одного.

Ильяс зашел, с интересом осматриваясь

– Туда.

Зашли на кухню. Остановились на пороге, бросилось в глаза – на белой стенке холодильника надпись маркером – русский, найдем и убьем.

Слово «русский» – дословно переводилось как «белое ухо». Значит, узбеки тут побывали. В бандах все больше узбекских мафиозников. Там не слишком то разживешься, люди победнее будут, да к тому же смертная казнь есть. Вот они и повадились сюда.

Первым опомнился Ильяс

– Кого ты так разозлил?

Я пожал плечами

– Знаешь, как сказал Уинстон Черчилль – если у мужчины нет врагов, значит, он прожил неправильную жизнь. Вон там чайник, кофе, чай. Завари сам, а я приду сейчас…

Пошел в кабинет, там порылся, нашел маркер – он у меня на доске рисовать. Мишени тоже можно подписывать. Вернулся на кухню, аккуратно приписал внизу

Пошли нах…

* * *

На первом этаже у меня был сейф. В Казахстане разрешен и нарез, и гладкое – но не по пять единиц, как в России – а по две. Но разница между Россией и Казахстаном в том, что здесь никогда не было американских санкций, и потому сюда можно было ввозить все что угодно. А так как русское оружие почему то тормозили – то те кто победнее покупал чешский Взор, а кто побогаче – мог выбирать из всего того что производят в США. Если деньги есть – можно было купить все что угодно.

Для меня привезли СКАР. Не для спорта, армейская винтовка – но для спорта у меня POF Revolut, а СКАР – можно охотиться, можно и выживать. Есть сказать, что хорошая винтовка – значит, не сказать ничего. Надежность как у Калаша, точность как у М16. Единственное, чем она отличается в худшую сторону – цена. Мне она в полтора миллиона тенге обошлась – не каждый себе позволит.