Александр Афанасьев - Затмение умов

Так Ник Краев попал в ЦРУ.

От других сотрудников – Ник Краев отличался еще и тем, что испытывал настоящее, не показное чувство ненависти к России. Если другие сотрудники просто делали то, что им приказывали – то Ник делал больше, потому что ненавидел. Он ненавидел всё – язык, нравы, государственность, то, что Россия всегда топтала и терзала соседние свободолюбивые маленькие народы, то, что она всегда противостояла США.

На шестом этаже 2 2 Лэнгли это заметили. Оценили. Потому Ник Краев, занимавший позицию старшего кейс-офицера в бишкекской станции ЦРУ – был не просто еще одним. У него были свои планы, о которых посол, специалист по гигиене и туалетам не знал ничего. И в комитете по разведке Конгресса США ничего не знали, а если бы знали, это могло бы стать поводом для предъявления уголовного обвинения. Впрочем, основания были и без этого – если бы, например, узнали всю правду о миссии в Иордании, где в пустыне – на деньги ЦРУ в лагерях чеченские спецназовцы из состава иорданской армии 3 3 В Иордании действительно много кавказцев и чеченцев, бежавших с территории России еще в 19 веке, они называются черкесами, из них традиционно состоит охрана короля и части спецназа. Командир иорданского спецназа, чеченец по национальности – дважды награжден высшим военным орденом Иордании, причем в статуте этого ордена написано, что его можно получить только один раз. – готовили боевиков Исламского государства 4 4 Организация, запрещённая в РФ. …

Пройдя пост безопасности, он сразу накинул на голову капюшон флиски, вышел на улицу, поднял руку. Тут же остановилась машина – местные жили очень бедно, и таксистом был готов подработать практически любой.

– На рынок Дордой

Водитель понимающе улыбнулся

– Сделаем

Краев вручил ему три десятидолларовые купюры – бешеная цена за поездку. Но иногда Краев любил шикануть.

– И давай, побыстрее

Несмотря на то, что государственным языком здесь был кыргызский – в городе почти все разговаривали по-русски. Был даже такой смешной момент – когда подготовили новую конституцию Кыргызстана, ее не смогли перевести на кыргызский, и пришлось обсуждать на русском. Это потому что в киргизском языке не оказалось некоторых нужных для конституции слов.

Краев посмотрел назад – следом за ними сорвалась замызганная китайская малолитражка. Он только усмехнулся – ну-ну. Рынок Дордой занимает сто гектаров в пригороде Бишкека, туда приезжают отовариваться с соседних Казахстана и Узбекистана. Там не то, что слон – там кит бесследно исчезнет. Он там знает все закоулки… ну, много знает, потому что всё на Дордое знать невозможно, там все меняется. И сбросит хвост в два счета.

Рынок Дордой – это государство в государстве на территории в сто гектаров. Он удачно расположен на самой границе с Казахстаном, так что торговать ездят все. Рынок работает 364 дня в году, единственный выходной – первое января. Работает на нем примерно пятьдесят тысяч человек, с обслугой выходит более ста, товарооборот – никому не известен, говорят – пять миллиардов в год как минимум. Долларов. Владелец – Аскар Салымбеков, долларовый миллиардер, бывший завотделом в ЦК комсомола Киргизии, потом глава спорткомитета. Основной товар на рынке – китайский ширпотреб (на сленге шмурдяк), китайская же бытовая техника – и запчасти для многочисленных советских машин, бегающих по Средней Азии. Но так торгуют всем…

Ник Краев сорвал хвост, как и рассчитывал – прошмыгнув в контейнере с двумя выходами, он выбежал на соседнюю торговую улицу и еще немного поплутал. Проверился – отстали. Оно и хорошо.

Забив в часах нужную точку GPS – он отправился на встречу…

Встреча – деловая – была назначена в одной из едален прямо посереди рынка – она была расположена между контейнерами, кормили просто, но вкусно: лагман, плов, лепешки-нан, какие-то супы. Обычно народа здесь хватало – но сегодня из-за встречи все закрыли, а на входе поставили пехлевана 5 5 Приблизительный перевод – детина. , который одним своим видом заставлял проголодавшихся поворачивать назад.

Но не Краева

– От Аскара – негромко сказал он, и детина посторонился, пропуская американца…

Это было слово, которое открывало многие двери здесь. Хотя сейчас – это было просто условным знаком.

Пройдя узким, железным проходом – американец оказался в застеленной коврами вселенной среднеазиатского гостеприимства, после которого и из-за стола то с трудом встаешь…

Навстречу – шагнул сам Апа, хозяин заведения.

– Салам Алейкум, уважаемый, прошу. Вы первый. Плов готовится еще…

– Ва алейкум – ответил американец – что за плов.

– Плов сегодня из бычьих хвостов, для уважаемых гостей…

Американец кивнул. Мало кто в посольстве вообще знает, что они едят. А он знает. Это не простой плов – ханский, его готовят в Хорезме и некоторых других местах. Далеко не каждый повар знает, как его готовить…

А он знает. И не только про плов, а и про многое другое. Про то, что такое махалля. Как делаются дела. Местный сленг – например, «труба» – выражение крайнего восхищения, а не как в русском, что все пропало. А то, что он делает, называется утковать – то есть вынюхивать информацию, узнавать. А сам этот сленг называется «скафнеж», а те, кто его употребляет – соответственно, скафнежники. Начиналось все с молодежи, но постепенно некоторые словечки просочились и в обиходный язык. Например, то же слово «скаф» – выражение недовольства, скафнить – бурчать, негодовать вслух, расстраиваться.

Он представил себе – брифинг по текущей политической ситуации в этой неспокойной стране, начальник станции, доска на которой можно писать маркером и крепить магнитом и – что, уткуете, скафнежники?

Смешно… если бы не было так грустно.

Он присел за столик – тут не Афган, сидят за столами, от русских осталось, дастархан мало кто признает. Ему принесли свежую лепешку и местный кефир с зеленью. Было жарко, он скинул ветровку, машинально проверил на месте ли Макаров…

Скоро все изменится…

Три столицы. Регион для американских геополитиков практически неизвестный, они начинают его открывать только сейчас. Бишкек и Ташкент. Оба – столицы государств, и оба – расположены в опасной близости от казахской и китайской границы. В Бишкеке официально проживает миллион, а сколько на самом деле не знает никто – после местного майдана начался массовый самозахват земли под стройку, сейчас столица страны окружена поясом бидонвилей – территорий незаконного самостроя, который никто не смеет тронуть, потому что иначе тут же начнется еще один майдан. По независимым оценкам – там еще полмиллиона как минимум, у большинства нет нормальной работы. Помощь они получают в мечетях, выстроенных на саудовские деньги – и там же они получают ваххабитскую литературу. Многие дети вообще не имеют никакого образования кроме того что получили в мечетях – застройка незаконная, школ то нет. Кыргызстан очень беден, тут ни на что нет денег.