Аксана Шогенова - Капканы и империи

Кабардино-Балкария – моя малая родина, Россия – моя большая Родина. Мне нужно, чтобы везде всё было ладно! Одно от другого неотделимо!

Это мои первые два желания.

А с третьим проще простого. Хотелось, чтобы человечество не знало ужасов Второй мировой войны, насилия концлагерей, страха лагерных печей, палачества, голода!

– Итак, избежать Русско-Кавказской войны, всех революций-переворотов с 1905 года и Второй мировой войны.

– Ну, ты и размечтался! – воскликнул Костя. – Ты случаем не на историческом получил образование?

– К сожалению, нет. В школе история частенько превращалась в классный час, а вот физикой стращали всю школу. Но ты же россиянин, понимаешь, чем наш брат отличается от граждан других стран? Мы болеем и страдаем за весь мир, смотрим политические передачи, смотрим новости, читаем, а у нас кран может течь месяц, и хоть бы что! Сантехника звать, спешить чинить не станем. В Венесуэле переворот готовится, на Украине тарифы подняли, американцы козни строят, на западе же другая реальность: им совершенно «фиолетово» что происходит в мире, лишь бы у него, у его семьи всё было хорошо. Вот и я, среднестатистический россиянин, радеющий за благо всего мира , а не за конкретно взятого индивидуума.

Зашёл проводник и сообщил Косте о скором прибытии в Ростов. Я же предполагал, что до Питера мы доедем вдвоём.

Костя быстро собрался, попрощался. Пожелали мы друг другу удачи, доброго пути, обменялись рукопожатиями и расстались.

Благо поговорить было не с кем, на дворе ночь, и я благополучно заснул.

Питер, что не характерно для Северной Пальмиры, встретил ясным солнышком! Ура! Даже это уже поднимало настроение.

Меня ожидало много дел. В Ленэкспо должна пройти очередная выставка достижений народного хозяйства и промышленности из всех субъектов страны на тему импортозамещения. Мне предстояло сделать репортаж о том, что представлено нашей дорогой Кабардино-Балкарской республикой. Но служебные и личные дела всегда идут рядом. У Джули была дочка, теперь родился сын – хочу поздравить, а у Альберта в семье новоселье, тоже следует отметить.

Было ещё дополнительное поручение от редакции: если повезёт, у земляка Юрия Темирканова интервью взять. Сами питерцы говорят: «Темирканов – наше всё».

Да, «мои мысли – мои скакуны», как опередил меня Газманов. Мысли ни секунды не дают побыть наедине с самим собой в тишине.

Я благополучно добрался до гостиницы, разместился в номере.

На стук в дверь подумал было, что это горничная, но каково же было моё удивление, когда на пороге увидел моего попутчика Константина.

Я и сам не маленького роста, в поезде прикинул, что у Кости рост около 196 см, но сейчас казалось, он даже подрос до 220 см! Одет он и вовсе необычно: чёрный смокинг, чёрная рубашка, чёрный галстук, чёрные очки. Словно наркобарон на похоронах конкурента…

– Салют, бек! – сказал он.

– Уалейкум салют! Ты из Ростова сюда самолётом? А как меня нашёл?

Пожали друг другу руки, он прошёл, огляделся и присел.

– Так как ты меня нашёл? Я вначале предположил, что ты до Питера, потом вдруг в Ростове сошёл. Не думал, что вообще увидимся…

– Ты мне не рад? Мне уйти? – пошутил он.

– Рад, друг, рад! – ответил я. – Так как ты меня нашёл? Я вроде не говорил, где остановлюсь.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

– Ладно, не хочешь – не говори. Чай, кофе? Я позавтракать собрался. Присоединишься?

– Послушай, это не визит вежливости… Предстоит серьезный разговор, и есть опасение, что у тебя крышу может снести.

– Я понял, – сказал я. – Ты из органов. МВД, ФСБ или не знаю, что там ещё может быть. Но я сотрудничать ни с кем не собираюсь.

– Да кому ты там нужен! – как-то снисходительно улыбнулся он. – Да и никакой полезной информацией ты не обладаешь.

– Так что же там относительно моей «крыши»? Что ты можешь сказать такого, от чего её снесёт?

– Короче. Я поговорил кое с кем, тебе предоставят шанс внести свои три поправки в истории России.

– Ты, извини, сумасшедший или прикидываешься? Или ты юморист-КВНщик? С кем ты мог поговорить? Мне что… дадут переписать чей-то учебник? Ха-ха! Давненько мне не было так весело! – ухмыльнулся я.

– У тебя никак не закончится этот речитатив? – грубо бросил Костя.

Моё возмущение имело под собой почву. Припёрся непонятно откуда и ещё настроение так испоганил. Спиртным не отдаёт, на обкуренного не походит. Взгляд вполне осмысленный, язык не заплетается…

И тут он озвучил мои же собственные мысли! Слово в слово повторил их мне!

– Я этого вслух не произнёс! – огрызнулся я.

– Не произнёс, но подумал.

– А как ты догадался?

– Брат, ты только не подумай, что я несу чушь; знаю такое невероятно, но это истинная правда! Я твой ангел-хранитель, – тихо вымолвил Константин.

– Будь я Станиславским, поверил бы! Виртуозно сыграно! Я бы даже сказал правдоподобно! К какой роли ты готовишься?

Он поднёс руку ко лбу, закрыл глаза, почти в позе «Думающего человека», только у Родена правый локоть в левое колено упирался, а у этого упёрся в правое. Костя посидел минуту. Я хранил молчание. Минуту спустя он встал и вышел в центр комнаты.

От дальнейшего у меня подкосились ноги. Будь я крещённым, то осенил бы его крестным знамением, но, будучи мусульманином, стал приговаривать известные мне суры, начав их с «Фатихи».

Неизвестно откуда за его плечами возникли громадные, просто исполинские белые крылья!

У меня подкосились ноги, я попятился назад и, чтобы не упасть, упёрся руками об стену. В горле пересохло. Руки и ноги так отяжелели, будто свинцом налились. Я подумал: или схожу с ума, или вижу страшный сон.

Точно, я сплю! Я сейчас проснусь, и шоу Копперфильда-Кости закончится! А чтобы проснуться, нужно было очень больно ударить себя по щеке. С неимоверным усилием подняв свинцовую руку, ударил себя по лицу. Но ничто не исчезало. Было больно, но я не «проснулся». Ущипнул себя больно, но всё тщетно…

– Я знаю, что в это невозможно поверить. Да я и сам такого никогда не делал, никогда перед земными людьми не показывался. Но на это разрешение от Главного получил, – улыбнулся новоявленный ангел-попутчик, пытаясь меня успокоить.

– А кто твой Главный? – еле выговорил я не своим голосом.

– Главный – тот, чьи слова ты сейчас без запинки и неустанно произносил.

Ноги окончательно подкосились, в глазах потемнело, я почувствовал, что скатываюсь по стене гостиничного номера.

Вжих! И содержимое полуторалитрового графина, стоявшего за секунду до этого на столе, нашло своё пристанище на моём неживом лице.

Вода была как живительная оплеуха – хлёсткой, неприятной, холодной и отрезвляющей.

Я открыл глаза, Костя стоял передо мной прежний, без всяких ангельских атрибутов.