Владислав Савин - Вперед, Команданте!

– Бумажные солдатики, – презрительно бросил Феррер, – сражаются за свободу, большей частью в столичных кабаках.

– В сорок седьмом они пытались свергнуть Трухильо, – возразил Рохо, – в сорок восьмом здесь сыграли решающую роль в победе Фигереса. В сорок девятом были готовы защищать эту страну от никарагуанцев. В том же году снова выступили против Трухильо.

– И с каким результатом? – насмешливо спросил Феррер. – В сорок седьмом на Кубе Батиста по просьбе Трухильо арестовал их транспорта, тем дело и кончилось. В сорок девятом лишь окрик из Вашингтона спас Коста-Рику от вторжения армии Сомосы. Вторая попытка против Трухильо также закончилась не начавшись – когда мексиканские власти арестовали зафрахтованные самолеты. К великой удаче для этих картонных вояк, поскольку воздушный десант на чужую территорию – это вещь очень трудная и опасная. Итого, единственно в их активе – это поддержка своего местного покровителя, который считает это воинство своей партийной армией, наподобие того, как, уж простите за сравнение, у Гитлера были Ваффен СС, а у дуче – «чернорубашечники». Вот только по реальной боеспособности этим героям в сравнении с теми – как отсюда до Луны. Впрочем, в этой части света даже нормальные армии гораздо чаще были средством не внешнего, а внутреннего употребления – так что для поддержания порядка сойдет. Ну а реальная причина, отчего нашего отважного борца за свободу никто не смеет тронуть, – это тот факт, что США нуждаются в «скамейке запасных», на случай если какая-то из их горилл-диктаторов зарвется. И судя по тому, что тогда в сорок девятом гринго выразили неудовольствие не только Сомосе, но и Фигересу и даже попросили, правда не слишком настойчиво, распустить Легион… То я бы на месте сеньора президенте не надеялся бы на слишком долгое благословение хозяина и готовил бы «запасной аэродром» где-нибудь в Европе.

От Пунтаренаса до Сан-Хосе было меньше ста километров – дорога наверх, а затем поворачивала на восток, оставляя слева гряду Центральноамериканских Кордильер. Места были очень красивые: изумрудная зелень лесов, лазурные озера и реки, хрусталь водопадов, белый песок пляжей – и эта дорога, проложенная еще испанцами. Главным богатством страны были эти леса, с древесиной редких и ценных пород, – а полезных руд и минералов тут не было вовсе.

– К счастью для Коста-Рики, – сказал дон Педро, – если бы здесь завтра нашли, например, нефть, то уже на следующий день американский посол сделал бы «предложение, от которого нельзя отказаться»: отдать все в концессию. А если бы президент оказался несговорчивым – то его преемник имел бы совсем другое мнение. Но пока что эта страна даже для «Юнайдет фрут» не слишком лакомый кусок – а по мелочи, немного плантаций бананов и кофе. Которые, однако, наш герой Фигирес, при всей своей риторике, даже и не пытается отобрать! В отличие от Арбенса…

– Если у Арбенса удастся, – заявил Рохо, – тогда и остальные станут решительнее.

– Лев стал стар, и шакалы осмелели, – произнес дон Педро, – вот только гринго куда моложе британского льва. И сильнее, и видят английский пример. Боюсь, что Арбенс очень плохо кончит – но не будем торопиться. Здесь мы задержимся на неделю или две, ну а после «будем посмотреть».

Столица, Сан-Хосе, выглядела не слишком внушительно – поскольку до 1824 года была всего лишь небольшим поселком и лишь после Великой Латиноамериканской революции (когда бывшие испанские колонии массово обрели независимость) стала столицей суверенного государства. Так что в этом городе было очень мало памятников архитектуры – хотя здесь впервые в Латинской Америке было введено электрическое освещение (в 1884 году – раньше, чем в иных европейских столицах), а в 1940-м учрежден университет. На первый взгляд, патриархальность тихой провинции – если не знать, какие политические страсти кипели здесь в клубах, барах, а иногда даже просто на улицах и площадях, благо климат позволял. Можно было, проходя мимо, увидеть спорящую толпу – и подойти, и послушать, и участие принять. К чести костариканцев, дело очень редко заканчивалось потасовкой, страсти кипели исключительно словесные. Однако же для Эрнесто было все внове – ну нельзя было даже представить в Аргентине Перона такие свободы! – и он не упускал случая присоединиться к каждому такому собранию, и слушать, и спорить, и знакомиться – назавтра встречая тех же людей на светских раутах, обедах и приемах (миссия Церкви здесь по авторитету не уступала посольству далеко не последней державы).

– Соединенные Штаты заинтересованы в демократическом развитии своих соседей! Конечно, иногда их политика кажется нам эгоистической – но взглянем правде в глаза: без американского капитала мы никак не можем решить свои экономические проблемы и обеспечить прогресс своей промышленности и торговли!

Это говорил венесуэлец Ромуло Бетакур, бывший коммунист, затем вождь своей партии «Демократическое действие». Был президентом Венесуэлы с 1941-го по 1948-й, эмигрировал после военного переворота, когда генерал Хименес, опираясь на армию, провозгласил президентом себя. Сейчас пребывал в положении изгнанника, пышущего благородной местью и строящего наполеоновские планы. Сводящиеся в основном к визитам в США и обиванию там порогов влиятельных людей – чтобы убедить их в своей полезности. А когда ему отказывали, он видел в том единственную причину:

– Коммунизм как клеймо. За грехи молодости – всю жизнь видят возмутителя спокойствия. Ну как убедить, что я вовсе не считаю большевизм – подходящим для стран Латинской Америки? Иные большие люди меня даже на порог не пускали, наверное, считая агентом Москвы. А я ни одного русского коммуниста – со зверской рожей, в кожанке, с маузером – в глаза никогда не видел!

– Меньше верьте фантазиям месье Фаньера, – насмешливо сказал дон Педро, – и, кстати, одного русского коммуниста вы могли видеть, хотя и не лично. Портрет русского вождя Сталина в газетах – неужели ни разу вам не знаком? При том что он совсем не похож на фаньеровскую карикатуру и выглядит вполне респектабельно – если бы вы его встретили на Уолл-стрит и на нем не было бы маршальского мундира, а вы бы не знали, кто это, то приняли бы за одного из воротил. А ведь Фаньер пишет, что коммунизм заразен, как испанский грипп, и, возможно, неким вирусом передается. О боже, если вы были когда-то заражены – то я лучше от вас отойду. А то вдруг вы на меня чихнете и передадите инфекцию – и после меня, уважаемого бизнесмена, перестанут в иных нужных для меня домах принимать?

– Грех смеяться над бедным изгнанником! – возмутился Бетакур. – Что до пропаганды, то она для плебеев, но мы-то образованные люди! Или вы не знаете, для кого пишет Фаньер?