Николай Саврасов - Ангел

Садик. Павлик вместе с другими детьми играет на ковре уже с другой машиной. Ангел снова появляется в его сознании.

– Приветик, – весело здоровается он с Душой.

– Приветик, – недовольно бурчит Душа. – Явился.

Ангел игнорирует её замечание.

– Павлик, привет! – радостно произносит он.

Мальчик молчит.

– Павлик, привет! – повторяет Ангел.

«Я больше не буду тебя слушать», – хмуро заявляет мальчик, продолжая играть.

– Ну, ну, Павлик. Не обижайся. У всех бывают непонятки, – заверил его Ангел. – Ничего не поделаешь.

Павлик хмуро молчит, продолжая играть.

– М-да, – грустно заметил Ангел. – Достучаться теперь будет значительно сложнее.

– Сам виноват, – язвительно заметила Душа.

Ангел недовольно отстраняется от неё.

Не обращая внимания на внутренний голос, Павлик с удовольствием продолжает играть с машиной.

Ангел решил не торопить события, подождать.

После садика Павлик убегал на улицу, где его ждал друг Мишка. Они играли до самой темноты, пока родители, крича с балконов, не загоняли обоих домой. Павлику купили самокат, светло-серый, на стойке руля красовался шестигранник с двумя буквами «ЯМ», и они с Мишкой по очереди гоняли на нём у дома.

Частные дома и бараки напротив снесли и построили на их месте новый микрорайон пятиэтажек. Мальчишки познакомились во дворе с новеньким – Сёмкой. Неплохой парень. Втроём стало гораздо веселей. Они вместе играли, ходили в кафе, бегали на автобусную остановку неподалёку от дома встречать Мишкиного отца. Он у него был машинистом, водил поезда дальнего следования. Павлику очень нравилась его форма.

А ещё через год, тоже на месте старого микрорайона, построили отличный Дворец культуры. Троица изучила его вдоль и поперёк. На первом и втором этажах располагались огромные холлы, наверху есть кафе. В физкультурном крыле – большой спортивный зал. Папа Павлика после работы три раза в неделю ходил сюда играть в волейбол. Были также залы для занятий тяжёлой атлетикой и борьбой, раздевалки, душевые и ещё куча каких-то помещений, пока закрытых. Работало множество секций по самым разным видам спорта. Тренеры, улыбаясь, неоднократно звали их к себе заниматься, но мальчишки, принимая их приглашение за чистую монету, всякий раз отнекивались.

В основном крыле располагался огромный, на пятьсот мест, зал для показа кино, проведения концертов и торжественных мероприятий. Как-то ребята заглянули туда днём – посидеть в шикарных креслах. Пришла тётя и весело спросила, что они тут делают, сказала, что мультфильмов сегодня не будет. Смущённая троица встала и быстренько удалилась. В малый зал, на сто пятьдесят мест, они только заглянули, заходить не стали. На первом и втором этажах Дворца культуры также имелось множество помещений для кружков и секций: драматического, хореографического, народного танца, домоводства, хорового пения. Были здесь и детский кукольный театр, эстрадный и духовой оркестры, секция чтецов, кружок юных математиков, кружок «Умелые руки», фотография. Можно было выбрать занятие на любой вкус.

Заглянули они и в большую библиотеку ДК. Улыбающаяся тётя, глядя из-за стола, спросила, какие книжки они хотят почитать, – мальчишки застеснялись и убежали.

Павлик, Мишка и Сёмка могли смело войти в любую дверь Дворца культуры. Им везде были рады, относились как к родным детям.

В небольшом городке родилась девочка Лена. Маленький комочек счастья весом чуть более трёх с половиной килограммов. Желанный ребёнок в семье. В неё заселилась Душа – облачко под номером один.

Лене полтора года. Она идёт по тротуару вдоль частных домов в белом коротеньком платьице в красный горошек, едва прикрывающем трусики, и в белой косынке, на груди красный бантик. В руках пустая литровая банка, на дне побрякивают десять копеек. Следом идёт улыбающаяся мама.

Утро, полуденная жара ещё не наступила, и природа благоухает свежими ароматами. Звучит разноголосый хор птиц, радующихся новому дню. Яблоня веером раскинула ветви с ещё зелёными созревающими яблоками поверх забора над тротуаром. Ряд сливовых деревьев с другой стороны тропинки, между ней и дорогой, откидывает благодатную тень.

Лена и родители живут в частном доме. Их соседка продаёт молоко, литр – десять копеек. Лена сама, она так хотела, ходит к ней с банкой. Мама не возражает, идёт позади, улыбаясь, и внимательно контролирует процесс. Обратно полную банку мама уже несёт сама.

Но вот пить молоко Лена терпеть не могла, тем более перед сном, и её приходилось заставлять. Вечером мама ставила девочку на подоконник, показывала пальцем в темноту и говорила:

– Смотри, там живёт бабка Глашка, у неё стра-ашные быки. У-у.

Лена испуганно вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть дом бабки Глашки.

– И если ты не будешь пить молоко, она придёт с быками и заберёт тебя.

Лена плакала от страха, но по-прежнему отказывалась. Душа рыдала вместе с ней.

Отец уходил от них подальше, в спальню. Он понимал, что ребёнку необходимо молоко, но его сердце не выдерживало этой картины.

В конце концов Лена нехотя соглашалась, это было лучше, чем жизнь с быками, и, шмыгая носом, выпивала стакан. Мама хвалила её, целовала в лобик, и они шли в детскую укладываться спать. Засыпала Лена, только когда мама молча гладила её по голове. Колыбельные её не убаюкивали, сказки тоже.

А утром как ни в чём не бывало Лена снова брала банку и шла к соседке за молоком.

В детской комнате стоял её любимый диван с большими, как ей казалось, пружинами, сверху покрытыми соломой (Лена проверяла), обитый плотной тканью. У него откидывались боковые круглые валики – подлокотники. Весь он был такой мягкий, объёмный, и когда она садилась на него, он приятно поскрипывал. На высокой спинке дивана красовался приколотый коврик с цветочками, вышитый мамой. Маленькие подушечки на сиденье тоже были в вязаных наволочках с розочками. Лена любила играть на диване в куклы.

Но самое любимое её место – под столом в зале. Она спускала скатерть с одной стороны почти до пола и играла там в куклы. У них были миниатюрные стол, стульчики, кроватки – все ручной работы. Их смастерил мамин отчим, добрый дед Прокоша. В доме папы и мамы ещё долгие годы стоял красивый буфет, сделанный им. О том, что он отчим мамы, Лена узнала намного позже, когда стала взрослой, – нашлась «добрая» душа. А так, сколько она помнила, все называли его дед Прокоша, а его жену почему-то мачехой, хотя она была баба Настя, тоже очень добрая и молчаливая. У бабы Насти стояла педальная швейная машинка «Зингер», настоящее сокровище по тем временам. И когда Лена приходила к ним в гости, она всегда, глядя на машинку, спрашивала:

– Ба, мозьно?