Арсений Миронов - Украшения строптивых

— Замечательно, — вздохнул я. — Раньше не мог сказать… Я и сам осознал недавно, что разорение святилища было задумано единственно для выманивания из Санды моего гарнизона.

— Плеска говори: ай хорошо, — продолжал меж тем переводчик. — Тогда Куруя говори Плеска: ты ходи Жиробря. Плеска говори: зачем. Куруя говори: войска встречай. Войска ворота отворяй. Так мальчик говори.

— Это бессмыслица, — вздохнул алыберский царь Леванид и скрестил на груди длинные коричневые руки в золоченых рукавах.

— А по-моему, все понятно: Куруяд послал Плескуна открыть ворота Жиробрега для чужого вторжения, — заметил Каширин. Отбросив ложку, поднялся от стола и отошел к угловой лавке, на которой лежал разобранный разрывчатый лук — склонился, разглядывая.

— Интересно, какая армия имеется в виду, — пробормотал он спустя некоторое время.

— Полагаю: не армия, а бандитское войско княжича Рогволода. — Я нахмурился. — Плескун хотел открыть ворота крепости разбойникам…

— Красивый агрегат, — хмыкнул Данила, осторожно касаясь златых рогов скрамасакса. — Наверное, трудоемкая конструкция?

— Рога красного золота, стянуты жилами сохатого слона, то бишь мамонта, — ответил я, припоминая былинные описания скрамасакса, — тетива в виде косицы из шелковых нитей семи цветов… короче говоря, композитный суперлук с накладными булатными полосами.

— Один скрамасакс стоит больше, чем отряд из сорока наемных самострелыциков, — вздохнул царь Леванид.

— Вот и я думаю… откуда у нищего княжича Рогволода такие бабки? — произнес Данила, глядя в окно. — Может быть… Плескун и дружинник-киллер все-таки работают на другого заказчика? Гораздо более обеспеченного?

— Чурила? — вздрогнул царь Леванид.

— Навряд ли. — Я покачал головой. — Чурила вчера ночью был в моей деревне Санде, а сейчас движется к Властову через Дымное Урочище и Непроходим-лес. Зачем ему Жиробрег? Жиробрег в стороне от маршрута на Властов. Впрочем… скоро все выяснится. Подождем новостей от Кирюши с его гончими.

Я откинулся на узорчатую, одетую рытым бархатом спинку скамьи. На мой взгляд, Плескун все-таки подослан княжичем Рогволодом. Раньше бандит Посвист не мог напасть на Жиробрег, потому что город принадлежал Мстиславу Бисерову. Именно в пользу Бисера обманутый Рогволод отказался от престола, клятвенно обязуясь не искать реванша. Однако сегодня утром все изменилось. Бисер побыл князем Опорьевским и Жиробрегским только одну ночь. Рано поутру Бисер передал бремя власти мне, Лисею Вышградскому. А уж мне-то княжич Рогволод никаких клятв верности не давал — следовательно, можно ожидать нападения.

— Кстати, где Мстислав? Хотелось послушать его мнение…

— Бисеров просил передать, что придет через полтора часика, — улыбнулся Данила. — Он побежал по срочному делу. Кажется… делать педикюр мельничихам.

Под летним дождем девочка играла с медведями. Дождь был мимолетный — светлый и шумящий, как теплый душ. Медведи были черны, всклокочены и слегка поддаты. Белоголовая девочка, очередная Данькина подружка, каталась верхом, визжала и заставляла зверей бороться в охристой, нежной грязи под липами княжьего сада.

Я наблюдал за детскими забавами с висячего крыльца (то есть с балкона) — ажурный навес не вполне защищал от дождевых капель, и я был рад этому. Капли — редкие и крупные, как звоны хрусталя, проносились сверху вниз, пылая в случайных просевах солнца (должна быть радуга, но я не видел). Мне нравился такой дождь, он заставлял цветущую траву отдавать небу свой потаенный, самый искренний запах. Я глядел на вывоженных в грязи медведей, на тонкую черточку дежурного катафракта, застывшего на угловой башне под грибным дождем. Вместо шлема катафракт надел широкополую греческую шляпу и теперь тоже походил на стройный, железный гриб под коричневой шляпкой. Капли падали мимо, мигая на солнце беглым золотом, Я задумался.

Где-то недалеко, всего в сотне верст, на высокой кирпищатой печи в старом, добротном крестьянском доме лежит немощный паралитик Чоботок, который еще не знает, что он — будущий святорусский богатырь Илья Муромец. Такой же вот ласковый, волнующий дождь стучит в крышу избы, и великовозрастный сидень смотрит в мутное мокрое оконце, с трудом повернув бледное бородатое лицо. Его нужно найти, нужно дать ему напиться звенящей муромской воды из гулкого жестяного ведра.

Как полезно знать старые легенды! На поиски будущего богатыря мы могли бы потратить несколько лет… К счастью, я помню былинные координаты тридцатилетнего сидня: «у того ли у города у Мурома, в честном селе Карачарове»… Поэтому мы найдем его быстро. Илья никуда не денется, он прикован к карачаровской печи.

Я слышал, что подданные уже начали величать меня «Лисеем Мудрым». То, что воспринимается ими как мудрость, есть не более чем знание старых легенд плюс немного исторического предвидения. Нет большой мудрости в том, чтобы догадаться: предводителя бандитского племени свистунов-голядей, разбойничающих на прямоезжем тракте Морам — Престол, зовут… разумеется, Соловей. Далее. Нет большого хитроумия в том, чтобы приказать кузнецам плющить кольчужные кольца и наносить на них крестообразные насечки — для вящей жесткости. Такие насечки изобретут в Германии в середине XIII века, и я лишь немного мошенничаю в игре с историей, подбрасывая такую идею славянским кузнецам из века десятого. Да мало ли эдаких хитростей: кольчужные чулки-ноговицы (их придумают только через двести лет в Чернигове); специальные острия-клевцы на секирах, предназначенные для дробления особо толстой брони; круглые щитки-зерцала, прикрепляемые копейщикам прямо на кольчужную грудь (азиатские лучники обычно целятся в корпус)… Все это мы возьмем на вооружение прямо сейчас. Не дожидаясь, пока подобные изобретения сделают соседние воинственные племена.

Главный враг придет с Востока, нужно готовить ему встречу. Я знаю восхитительный рецепт: конница. Бодрящее, остро приправленное угощение для забугорных визитеров. Именно то, что нужно для победы над кочевыми ордами: собственная тяжеловооруженная кавалерия. Посадить всех ушкуйников на конь. Отобрать эти идиотские варяжские топоры, вооружить всех копьями и луками. Плюс конская броня. Всех славянских мальчиков с восьми лет — на курсы верховой езды. Пусть учатся стрелять из лука, не останавливая коня. И чудненько будет, славно.

Лошади… где взять хороших боевых коней? Это действительно проблема. Если не ошибаюсь. Карл Великий (по-местному Краль-Харлеманище) еще в 850 году запретил своим купцам продавать латынских (ледянских) лошадей славянам. Что ж… придется недешево покупать у восточных соседей-недругов их торских жеребцов, сорочинских да тороканских. Ничего, я найду деньги. Нужно лишь крепко, очень крепко подружиться с купцами, ходящими вверх-вниз по Влаге и Керженцу. Купечество — мой главный социальный союзник. Поэтому я так обрадовался, когда первая гостевая братчина (купчина Путезнав со товарищи) все-таки согласилась платить по три гривны с кормы за охрану их тяжело груженных лодий. Этот сервис, предлагаемый коммерсантам, не только направит в мою казну свежий поток серебра — всякий раз, спасая купеческий караван от разбойников, я приобретаю дополнительное очко положительной репутации в народе! А сие, господа, поважнее звонких гривен.