Нина Левина - Наследник Тамерлана. Ветер времени

Такой благоприятной ситуацией немедленно воспользовался Едигей, полновластный правитель Золотой Орды к тому моменту, при номинальных ханах. Он вторгся в Хорезм – небольшое азиатское государство более тридцати лет находившееся в составе империи Тимуридов, уничтожил наместника, поставленного Тимуром, жестоко разобрался со всеми недовольными его вторжением и посадил правителем Хорезма золотоордынского эмира. Таким образом Едигей заполучил прекрасный Хорезм, богатый центр торговли и земледелия, известный своими зодчими, поэтами и умелыми ремесленниками. Из Хорезма было удобно совершать опустошительные набеги на Бухару. При грозном Тимуре Едигей никогда бы не осмелился на такое, но теперь, когда империя Тимуридов трещала по швам, почему бы не оторвать от неё солидную территорию. Возможно где-то в потаённом уголке своей души Едигей мечтал когда-нибудь воссесть на Самаркандском троне, но до этого было ещё далеко. А пока к постоянным волнениям и бунтам в Сарае добавились угрозы со стороны всех влиятельных наследников Тимура, не желавших смириться с потерей Хорезма. И тут вдруг какая-то старуха! Откуда ей, живущей среди дремучих русов, известно о связи между Едигеем и этим лакомым кусочком империи Тимуридов?

– Приведи сюда Котлубея со старухой! – наконец, после долгих раздумий велел он начальнику стражи.

Вскоре перед шатром эмира показался десятник Котлубей, ведущий за собой на аркане старую женщину с небольшой плетёной корзиной в руке. Завидев Едигея, он подобострастно рухнул на колени, дёрнул вниз старуху и пополз вперёд, склонив голову к земле. «Немолодой уже воин, а всё в десятниках ходит», – усмехнулся Едигей. Он не слишком жаловал таких, не амбициозных, осторожных, довольствующихся тем, что есть, предпочитая рвущихся к почестям и власти. Правда, слишком ретивым приходилось часто рубить головы, но Едигею нравилось пользоваться их горячностью до определённого, выгодного ему момента.

– Встань, Котлубей, – велел он, – и поведай, зачем ты привёл к моему шатру эту старую морщинистую развалину вместо вереницы прекрасных юных дев?

Десятник поднялся с колен и принялся сбивчиво рассказывать о том, как произошла их встреча со старухой. Едигей внимательно слушал его, с любопытством глядя на старую Веду. Черты лица её огрубели и заострились от старости, кожа была обветренная, изрытая глубокими морщинами. Но из-под седых, свалявшихся в космы волос, повязанных тёплым чёрным платком, на Едигея смотрели умные, проницательные глаза, и взгляд проникал к самому сердцу.

– Куда ты спрятала людей, старуха? – спросил эмир, дослушав Котлубея.

– Вывела далеко в безопасное место.

– Через потайной ход?

– Можно и так сказать, – кивнула Веда.

– Мои люди перерыли там всё вверх дном, повелитель! – воскликнул Котлубей. – Был бы потайной ход – мы бы нашли его!

– Есть ходы, которые неподвластно открыть обычным людям. О них ведомо только некоторым, обладающим знанием, – ответила старуха. – Я могу это делать.

– Хочешь сказать, что ты не обычная? – усмехнулся Едигей.

– Я должна была стать такой, чтобы выжить. – Сгорбленная Веда слегка выпрямилась. – Когда сотник Джамбул перевёл меня из любимых жён в стряпухи, я решила не соглашаться с такой участью и занялась изучением свойств разных трав и ягод, приготовлением из них отваров и мазей. А потом на помощь пришли разные заклинания. Словно кто-то нашёптывал мне их на ухо. Постепенно меня стали уважать и даже бояться. Многие обращались ко мне за помощью – кто-то хотел вылечить ребёнка, кто-то заставить полюбить себя, кто-то извести со свету соперницу. К этому времени новые знания сами открывались у меня в голове, иногда показывая то, что я не просила и не хотела бы знать. Когда сотник Джамбул погиб, я посчитала себя свободной и отправилась в родные места, по которым сильно истосковалась. Да только за годы отсутствия от моей деревеньки не осталось ни следа. В своих скитаниях я наткнулась однажды в лесу на отшельника-ведуна, доживающего свой век в ветхой избушке у подножия бывшего жертвенного холма со старым дубом на вершине, и осталась помогать ему, пока он не отправился в иной мир. Невдалеке расположилась деревня, и её жители быстро привыкли к моему соседству, а в скором времени начали пользоваться маленькими услугами, обеспечив мне, таким образом, скромное пропитание…

– Мне неинтересна твоя жизнь! – прервал её Едигей. – Она может закончиться в одно мгновение по моему приказу. Что тебе известно о Хорезме?

– Многое, великий эмир! – Старуха почтительно склонила голову. – В Хорезме твоё будущее. Но… – она выразительно посмотрела на Котлубея и оглянулась на воинов охраны, застывших неподалёку. – Бесстрашный Едигей доверяет всем ушам? Может, он соблаговолит выслушать беспомощную старуху наедине?

– Мой господин! – с тревогой в голосе воскликнул начальник охраны. – Нельзя доверять ведьме!

– Дай свою руку, Едигей, – вкрадчиво проговорила Веда, протягивая вперёд иссохшие пальцы. – И ты убедишься, можно ли мне доверять.

По спине бывшего темника пробежал холодок страха, но, невзирая на него, Едигей решительно протянул руку и лишь брезгливо поморщился, когда старуха крепко вцепилась холодными пальцами в его кисть. Тотчас же в голове эмира вспыхнуло яркое воспоминание – ханский дворец в Сарае, а вот он сам выходит из-за ковра, закрывающего потайную дверь, ведущую в спальню хана. Сверкает клинок в руке, и Тимур-Кутлуга падает с перерезанным горлом, не успев даже вскрикнуть. Следующая картина – Едигей успокаивает плачущую женщину, приходящуюся ему сестрой, и отдаёт строгий приказ найти и казнить убийцу её сына. Эмир выдернул свою руку из цепких пальцев и с ужасом отшатнулся от старухи.

– А ведь он был твоим племянником, – тихо пробормотала она. – Его младшего брата постигла та же участь.

– Как ты узнала? – прошипел Едигей.

– Ты плохо слушал историю моей жизни, господин, – проскрипела Веда. – Многие знания сами появляются в моей голове.

– А если я велю отрубить её?

– Ты вправе сделать это, но лучше воспользуйся тем, что расскажу. Я, хоть и стара, но не хочу умирать.

– Странно. – Едигей покачал головой. – Обычно старики не боятся смерти, некоторые даже молят о ней.

– Я боюсь смерти, – ответила Веда, тяжело вздохнув. – Слишком многим я помогла когда-то отделаться от соперниц и соперников, извести со свету старых мужей и сварливых жён, избавиться от нежеланных детей. Уже много лет, как я не берусь за такие дела, стараясь только лечить и спасать. Но не знаю, что ждёт меня там, за порогом жизни! Простились ли мне старые проделки? – Она подняла крючковатый палец к небу. – Меня в дрожь бросает при мысли о небесном суде, потому и цепляюсь за жизнь, чтобы не услышать страшный приговор длиною в вечность.