Владимир Свержин - Фехтмейстер

Карл повернулся. Он не слышал, как вошел дежурный адъютант, и от этой оплошности досадливо поморщился.

— Что еще? — Он напустил на себя вид глубокой занятости и демонстративно перевернул страницу лежащего перед ним доклада министра иностранных дел.

— Разрешите доложить?

— Докладывайте, — милостиво дозволил престолонаследник.

Он захлопнул папку с доставленным поутру меморандумом нового министра-президента, а заодно с этим и министра иностранных дел барона фон Райевича, касавшийся будущей политики империи. Ему не нравился ни этот самый барон, ни его меморандум, ни предлагаемый политический курс. Однако кому до этого было дело? Его лишь знакомили с азами государственного управления, нимало не заботясь о том, что будущий император имеет собственное мнение о судьбе будущего наследства.

— Генерал фон Бойна, командующий 3-й армией, прислал к вам некоего русского офицера, вчера ночью перешедшего линию фронта в районе Дуклинского перевала.

— Зачем? — Эрцгерцог Карл вышел из-за стола и заложил руки за спину, точно не желая прикасаться к «подарку» командующего.

— Фон Бойна в сопроводительной записке сообщает, — дежурный адъютант развернул послание и зачитал:

«Данный офицер, имевший при себе документы на имя начальника картографической службы Генерального штаба подполковника Тарбеева, при задержании продемонстрировал зашитую в воротнике бумагу, свидетельствующую о том, что на самом деле он является майором австрийской разведки Конрадом Шультце. После допроса в разведывательном отделе 3-й армии направлен к вашему императорскому высочеству по делу, по его словам, не терпящему отлагательств».

— Что ж, зови, — с тоскою вздохнул эрцгерцог.

Смуглолицый лакей, затянутый в ливрею василькового цвета с посеребренными пуговицами, открыл дверь, впуская наемных слуг, несших блюда с яствами, приготовленными знаменитым Батисто Камеи — шеф-поваром ресторана «Эмпайр», что на Садовой.

— Кучеряво живете, дорогой мой Людвик Казимирович! — глядя на процессию, изрек жандармский полковник Ляхов.

— Все для вас, Антон Денисович, все для вас, — расплылся в улыбке присяжный поверенный. — Что же до роскоши, то извольте понять: после недавней тюремной отсидки все блага жизни чувствуешь особо; не побоюсь этого слова, остро.

— Да уж вы скажете! — махнул рукой жандарм и добавил мечтательно: — Разве ж то отсидка? Почитай, за решеткой и суток не провели. Вот посидели б вы хотя бы с месячишко…

— Типун вам на язык, почтеннейший Антон Денисович! — покачал головой адвокат. — Как вы о таком и помышлять-то можете?

Людвик Казимирович поднес гостю стакан виски. Полковник Ляхов что водку, что виски в мелкой «плепорции» не потреблял.

— Да как могу? — залпом выпивая шотландский самогон и натужно крякая в рукав, проговорил страж порядка. — Нешто сами не знаете, что у нас творится? Люди с ног сбились, экую тьму-тьмущую фальшивых денег враги Отечества к нам запустили! Хорошо еще в контрразведке не бараны сидят: точно надоумили, кого брать, да где что искать.

— Ну да, ну да, — закивал в ответ Францевич. — Да вы пейте, закусывайте.

— Благодарствую, — кивнул его визави. — Вот с вами — тьфу — враз со всем разобрались да выпустили. А тут иной раз такое бывает! Я б порассказал, но тс-с-с!

— Да упаси Бог, к чему мне ваши тайны? — замахал руками присяжный поверенный. — Меньше знаешь — крепче спишь. А дельце небольшое и впрямь имеется.

— Что, из дружков кого прижучили? — развалясь в кресле, довольно ухмыльнулся Ляхов. — Ну, да не беда. Говори кого, померкуем, что сделать можно.

— Нет-нет, ничего такого. — Францевич выставил перед собою ладони, точно отгораживаясь от столь нелепой идеи.

— Я уж было подумал, за шляхту свою просить будешь. — Полковник умиротворенно сложил руки на полном животе. — За Ковальчика, к примеру. Может, соскучился по нему? Ладно, сказывай.

— Вы ж, любезнейший Антон Денисович, конечно, уже слышали, что кузена моего — генерала Янушкевича — поставили во главе Военно-дипломатического комитета? — пропуская мимо ушей фамилию старого приятеля, заговорил Людвик Казимирович.

— Ну-у, слышал, — кивнул жандармский полковник, не желая вдаваться в подробности и сообщать, когда в последний раз открывал газеты.

— Сами понимаете, помощь союзников нам сейчас ох как нужна, — продолжал адвокат.

— Это верно, не все ж мы им. У нас самих куда ни кинь, везде клин. — Ляхов печально вздохнул и покачал головой. — А ведь, казалось бы, как сильны были.

— Так вот, — прерывая ход его мыслей, вел свою линию присяжный поверенный, — завтра день рождения французского посла Мориса Палеолога.

— А, ну так поздравления ему! — кивнул несколько раздобревший от съеденного и выпитого жандарм.

— В этом вся и загвоздка. Брат уже направляется из Ставки в Петроград, но, как вы сами понимаете, подарок по дороге ему взять негде. Не австрийскую же каску ему в самом деле везти?

Жандарм звучно расхохотался незамысловатой шутке.

— Это вы хорошо сказали! Здоровский будет вид у посла в этой самой каске!

— Так вот брат и просил меня присмотреть какой-нибудь этакий подарочек его превосходительству.

— Ну и правильно, — согласился с мнением отставленного начальника Ставки жандармский полковник. — Да только я то здесь при чем?

— В том-то и дело, что при чем. Вы наверняка слышали, что господин Палеолог, сей потомок византийских императоров, собрал немалую коллекцию всякого разного старинного оружия. Сабли там, мечи, шпаги…

— Ну-у? — протянул Ляхов, явно не понимая, к чему клонит его собеседник.

— Мне тут сказывали, — понижая голос, вымолвил Францевич, — что на днях на Большой Морской было какое-то не то ограбление, не то пьяная драка, уж не упомню. И вот там в качестве вещественного доказательства фигурировал некий очень примечательный кинжал.

— А, ну да, ну да, было такое.

— Сказывают, по тому делу все подозреваемые уже мертвы. Так вот, я и хотел попросить, если штука все равно выморочная, может, как-то можно того, изъять сей кинжал из материалов дела? Им ведь, кажется, никого не убили, стало быть, можно и любой другой положить. А уж я, понятное дело, в долгу не останусь. — Францевич достал из ящика стола конверт.

— Настоящие? — покосился жандарм.

— Да ну, помилосердствуйте, откуда ж теперь иные? — Людвик Юстинович протянул жандарму «барашка в бумажке».

— А то смотрите! — Ляхов погрозил пальцем хозяину. — Не погляжу, что старые знакомые! — Он взял конверт, бегло пересчитал купюры и засунул «статусную ренту» в карман. — Хорошо, будь по-вашему. Приходите завтра в Управление, все сделаем.

— Отчего ж завтра-то? Завтра уже вручать надо. Дежурные ж там всю ночь кукуют. Так вы уж черкните им записочку, что, мол, срочно надо, а я слугу пошлю, он принесет.