Дмитрий Меренков - Место действия – Земля. Книга 2

– И я тебя! Спасибо за звонок.

Начался этот день с Ноля часов, как начинались все дни до него, но, кроме начала, ничего обычного в этом дне для Марка и Николая не было. Допрашивали их порознь, а поскольку легенда о разведчиках, возвращающихся домой, складывалась «на ходу», то и нестыковки складывались в высшую меру социальной защиты. Расстрел.

Марка разбудили около полудня довольно вежливо, дёргая за ногу. Проспишь всю войну, гудел приятный, какой-то домашний голос. И первое, что всплыло в пробуждающемся сознании:

– Позвонить домой, ночевать то не пришёл! Но голос не утихал, слова звучали отнюдь не ласковые. Что-то про белогвардейскую сволочь, которая покинула кладбище для служения врагу трудового народа.

Сон пропал, вернулось объективное восприятие реальности. Она нависла над нарами, усатая, в каске, с блестящими в свете коптилки в руках, глазами.

– А скажи мне, товарищ Мельников, батю твоего Яковом звали?

Чуть с языка не сорвалось – не отца, дедушку. Спохватился вовремя, отвечать не стал, попросил разрешения встать.

– Давай поднимайся, землячок, я тебе и так дал поспать. Я в этой землянке был, когда ты пришёл. Сразу сходство заметил, мало что лицо одно, так ты на нары рухнул, совсем как Яшка после гулянки. Но немцы всё равно спать не дадут, уже в предполье 191-го полка выползают.

– Как же минное поле? Там мои ребята.

– Надеюсь, живы. Туда артиллерия не стреляла. Немцы свою разведку берегли, она должна была наш тыл взбаламутить. Наши твоих берегли. Мотоциклистов ты убрал, а Фон Меллентин думает, они дальше поехали.

– Ещё один был, Макаров, я его у пулемётчиков оставил.

– Чёрт, Синюшкин с ним разбирается, как бы чего не вышло. Побежали! Только автомат оставь, я ещё допрос не закончил.

Майор Главного управления контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны СССР Бандурко А. С. это словечко пользовал широко: в атаку – побежали; с поднятой рюмкой – побежали. В этот раз он довольно резво выскочил из блиндажа и «побежал», обтирая стенки, по траншее. Завидев бегущего 120-ти килограммового майора, солдаты, освободившие по приказу особиста – капитана Синюшкина блиндаж, вжались в стенки траншеи, некоторым удалось втиснуться в окоп для пулемёта. Майор сорвал заменявшую входную дверь плащ-палатку и влетел в блиндаж. Через его плечо заглянул Марк.

Блиндаж./slavs.org.ua/

Солнце было высоко и его лучи освещали переднюю, до земляных нар, часть блиндажа. Посредине был столик из снарядных ящиков, накрытый для бритья: зеркальце, помазок в консервной банке с мыльной водой, чистая тряпочка. Опасная бритва была в руке Николая, прижавшегося спиной к обшитой досками стене и яростно шипевшего что-то вроде «Волки позорные». К противоположной стенке, с пистолетом в руке, прижался спиной капитан, шипевший «контра недобитая». Первым отвёл взгляд от противника Николай, но лишь за тем, чтобы наябедничать:

– Он меня ударить хотел!

Последовало громогласное: Прекратить!

– Тише, товарищ майор – вмешался Марк, а то немцы услышат и прекратят наступление. Гоняйся потом за ними.

Дружный хохот напомнил о слушателях в траншее, и офицеры взяли себя в руки.

– Синюшкин! Проверку закончить. Некогда. На немцах отыграетесь.

В академических театрах реплики подаются вовремя, на театре военных действий села Черкасское немцы запоздали. Сначала из-за контр арт подготовки, потом из-за первого, спалившего 15 танков, подрыва минно-огненных фугасов. И последующих подрывов.

Огромная мощь, накопленная перед противотанковым рвом, прожгла оборону на стыке полков 67-й дивизии. Началась, хоть и очень медленная, переброска через выжженный огнемётными танками проход, лёгкой бронетехники.

Танк Т-3, с двумя огнемётами на башне, как огнедышащий дракон, мог направлять огненные стрелы прямо в амбразуры, окна и двери на расстоянии шестидесяти метров. Шипящая 3—4 секунды струя огня убивала и обугливала всё при температуре 1000 градусов по Цельсию. Они и занялись выжиганием проходов в широко раскинувшихся минных полях. Пока не сгорели сами.

«Мишка Бадигин, пушкарь от Бога, так нас учил. Сначала – голос звучал в мозге, минуя органы слуха, ласково, и как-то по-родственному – роют ровики для укрытия, а потом только – площадка под орудие. Стоит только два штыка вырыть, ты уже можешь лечь, в землю спрятаться – тут уже не опасно. И правило такое – никем не заведено, но мы его твердо выполняли: ровик отроешь обязательно на том месте, если такое место есть, где след мины или снаряда, разорвавшегося. Потому что мы сами, артиллеристы, знаем, что дважды в одно место снаряд исключительно редко попадает. Поэтому каждый облюбовывает место и там ровик делает, где оставил след немецкий снаряд. Тогда надежно можешь себя чувствовать» – пока журчал в голове этот голос, вернувший его в полный звуков, дрожащий от них, мир, сознание Николая возвращалось из нирваны, где ничего этого не было. Вообще ничего.

Восторга личный контакт с бесконечностью не вызвал, Николай весь устремился на голос, возвращаясь в темноту, вонь горелой взрывчатки и просто вонь, радостное ощущение тяжести на придавленных чем-то ногах – значит, есть ноги! Есть руки!

– Ты кто? – спросил он голос.

– Ещё один ожил. Ты как, сильно раненный?

– Ещё не знаю. Минуту назад оживать начал.

– Тогда вникай в обстановку. Нас тут живых, с тобой, четверо, в блиндаже заваленных. Я Сахно, корректировщик, с лейтенантом Черновым вас встречал. Ребятки из пополнения, я им сказки рассказываю, чтоб не померли. Шевелиться из нас никто не может, надежда на тебя. Ты не суетись, осторожненько пробуй наверх пробиваться. Мы ведь дышим, значит ход воздуха есть. И далее: – Гриша! Васятка! Вот и подмога пришла, помирать не надо.

Николай слова разбирал плохо, но смысл уловил. Его положение в заваленном блиндаже и в окружающем мире было предпочтительней остальных, ведь он даже ещё не родился, как же ему помирать? Начал ощупывать темноту вокруг, вытягивать из неё обломки досок и подсовывать под себя. Сахно продолжал декламировать фронтовые премудрости, новобранцы откликались на его частые: – Гриша! Васятка!

Подземный мирок жил. Жил! И дождались. Где-то над ним залаяла собака. Потом зазвучали голоса и принесли надежду. Свежепогребённые закричали, кто как мог, призывая спасателей. И они не заставили себя ждать.

Часом позже в лунном свете можно было разглядеть перекуривающих на дне глубокой воронки (бомба-пятисотка, не меньше) бойцов: Валера; Георгий; Марк; Николай; Сахно – по алфавиту.