Олег Кожевников - Михаил II: Великий князь. Государь. Император

Желудок обречённо притих, дав мне возможность узнать у экономки вещи, не связанные с питанием. Я, стараясь быть невозмутимым и не очень заинтересованным, как бы между прочим спросил:

– А скажи-ка, Глафира, мой секретарь Джонсон проснулся уже после лечения его доктором?

– Да уже час назад приносила ему завтрак. Накинулся на пирожки, как живоглот какой-нибудь. И кофею целых три чашки выдул. Бодренький он, и не скажешь, что вчера чуть ли не при смерти был.

– Это хорошо! Тогда, Глаша, зайди к нему и приведи его сюда, а то после вчерашнего падения в каретном сарае и лечения его морфином он тоже может потерять память и не найти моего кабинета.

– Как же, такой живоглот потеряет… – буркнула Глафира, но тут же повернулась и вышла, тихонечко закрыв за собой дверь кабинета.

Как только экономка вышла, власть над моей сущностью взял желудок. И я, подвинув к столику стул, тут же накинулся на принесённые яства. А они для меня (что бы я ни думал) действительно были яствами. Я первый раз в этом теле насыщал свой непомерно требовательный желудок. Смолотил всё в течение минут десяти. Потом сидел и мучился, всё думал, не пойти ли мне опять на кухню и потребовать, чтобы повторили завтрак. Ну, хотя бы чтобы выделили с десяточек пирожков. Очень они мне понравились. Князь я или не князь – имею право нажраться от пуза тем, что мне понравилось. Я уже хотел плюнуть на все условности и пойти на кухню, как в дверь кабинета тихонько, весьма вежливо постучали. Я крикнул, чтобы заходили. И когда дверь открылась, увидел незнакомого господина лет тридцати. За ним стояла Глафира. Нетрудно было догадаться, что она привела моего секретаря Джонсона, и мне предстоит довольно непростой разговор. И кстати, повод потребовать пирожки был очень неплохой. И я требовательным тоном скомандовал:

– Глафира, быстро неси сюда побольше пирожков и самовар чая. Разговор у нас будет долгий, и предупреди там всех, чтобы не беспокоили.

Когда Глафира ушла, я нейтральным тоном пригласил Джонсона проходить. Затем коварно предложил усаживаться на привычное место. Я же не знал, кто же на самом деле ко мне пришёл – или это настоящий Джонсон, или его тело, в которое вселилась сущность моего друга и виновника того, что я вынужден изображать великого князя. Тест Джонсон успешно провалил – слишком долго озирался и выбирал место, где ему сесть. Потом, прикинув, что он секретарь князя и должен находиться невдалеке от работающего патрона, решительно передвинул стул, стоящий у круглого стола, к письменному и уселся на него. «Хм… – подумал я, – а об этом я и не подумал – может быть, этот стул всегда там стоял и это любимое место секретаря князя. А может быть, это хитрый ход Каца, чтобы проверить, настоящий ли сам великий князь, или это перевоплощение его приятеля? Если это настоящий великий князь, то он каким-либо образом выразит своё удивление поступком секретаря. А если это такой же попаданец, как он сам, то воспримет всё как должное. Хотя действие Джонсона со стулом весьма напоминало хитрожопость Каца, но я промолчал, сохраняя своё инкогнито. Завёл дежурный разговор о его самочувствии после вчерашнего происшествия. Так продолжалось до того момента, пока не принесли заказанные мной пирожки, две большие фарфоровые чашки и самовар со стоявшим на нём небольшим заварочным чайником. После того как всё это поставили на круглый стол и челядь удалилась, я, уже уверенный, что Джонсон это мой друг Александр Кацман, вселившийся в тело секретаря, чтобы вытащить своего приятеля-бедолагу из временного плена, широко улыбаясь, воскликнул:

– Ну что, Кац, задумался, пожрать на халяву, что ли, не хочешь? Греби сюда, таких пирожков ты больше нигде не попробуешь! Хоть напоследок подкормимся с великокняжеского стола. Я уже на антикварном диване поспал, с дамой из высшего света побеседовал, пора и честь знать. Сейчас попьём чайку с элитными пирожками, и можно сваливать домой, в наше время! В процессе чаепития и расскажешь, что нужно делать, чтобы закончить этот эксперимент.

Саша ничуть не удивился, что его разоблачили, а каким-то печальным голосом начал вещать:

– Ты молодец, Мишка, не унываешь! Но только нет у нас теперь дома, всё исчезло – испарилось! Я поэтому здесь и появился, так как понял, что дело труба!

– Как труба? Ты что такое говоришь? С нами-то ладно – жертвы неудачного эксперимента, а что может произойти с миром, с другими людьми?

– Что, что… Я же говорю тебе, что наша реальность испарилась! На смену пришла совершенно другая. Хорошо, что я заметил изменения после того, как ты исчез в ходе эксперимента, и успел свалить сюда к тебе, а так бы тоже испарился.

– Убей, но ни хрена я тебя не понимаю, Кац! Объясни убогому сей научный высокоинтеллектуальный бред!

– Да ладно, всё ты понимаешь, я же знаю, что любишь научную фантастику. Наверняка читал, как изменился мир после того, как на машине времени один деятель посетил прошлое. Он там инстинктивно прихлопнул комара, а когда вернулся в своё время, то всё изменилось – дома, машины, и даже жена была другая. Вот и в нашем случае произошло похожее. Из-за грозы и взрыва шаровой молнии произошёл колоссальный скачок напряжения в сети. В это время хронограф погрузил твоё сознание в накопитель для детального исследования долговременной памяти объекта. И вследствие технического сбоя эксперимент вышел из-под контроля. Непонятно по какому физическому закону, но произошёл сдвиг временной константы, и сознание переместилось в тело объекта, череп которого изучался. С обоснованием возможности переноса во времени ментальной энергии будущие физики и математики, думаю, разберутся. Я в эти математические дебри даже лезть не буду, всё равно запутаюсь, школа не та. Но то, что сознание инициировалось именно в конкретной точке, я объяснить, думаю, в состоянии. Когда проходил эксперимент, все его этапы записывались компом. Там есть шкала, по которой можно судить о временном отрезке, когда сканируется долговременная память объекта. Так вот я смог вычислить, в какой день ты попал в тело великого князя, после чего пошла волна изменения реальности. Когда ты исчез из кресла, пропал и череп из камеры хронографа. У меня, конечно, случился шок, и я подошёл подышать свежим воздухом к окну и там чуть в осадок не выпал. Представляешь, напротив нашего института высилось громадное здание, а по улицам разъезжали автомобили совершенно незнакомых мне марок.

– Так это из-за меня всё, что ли? Я же ничего, в общем-то, и не делал, чтобы изменить историю. Только размышлял, как бы избежать участи, уготовленной историей великому князю. Ну, может быть, конечно, ночью и прибил инстинктивно пару комаров, мешающих спать. Здесь же нет москитных сеток, приходится вручную отбиваться от кровососов. И за это исчез без следа и я, и наш мир – нелепо всё это.