Евгений Красницкий - Внук сотника

– Семен, слыхал, как мы намедни троих упокоили? Тебе это надо? Роська за меня вступился, беру его грех на себя, так и доложишь Никифору Палычу, когда проспится. Понял меня?

– Так это… – Семен еще раз оглянулся на стоящих на крыльце близнецов. – А не сбежит?

– Беру все на себя!

– Пашка, паскуда! – подал неожиданно голос скорчившийся на земле Петр. – Удавлю, как кутенка! Сам все подстроил, зараза, а теперь воешь! Сенька, пошел вон! Отцу ничего не говорить! Роська ни в чем не виноват.

– Петр Никифорыч, нельзя не сказать, хозяин все равно все узнает.

– Тогда вали все на меня! Я сам все отцу объясню.

«Браво, Петр Никифорыч! Человеком растешь! А братец-то у тебя и правда… купцом будет хорошим. В ситуации сориентировался мгновенно, правовую базу подвел, приказы раздавать начал. И все это – лежа на земле в преддверии мордобития, ни в одном слове не ошибся, подонок. Будет купцом, папе на радость!»

– Ну как знаешь, Петр Никифорыч. – Семен явно обрадовался, спихнув с себя ответственность. – Только ты уж с Михайлой…

– С Михайлой Фролычем! – жестко поправил Петька.

– С Михайлой Фролычем… вы уж хозяину все как есть…

– Я сказал – ты слышал! Иди отсюда!

– Спасибо, братан! – Мишка протянул Петру руку, помогая встать, потом подал ему свой кинжал. – Вот, держи на память!

– Ой, а у меня монетки никакой нет! Нельзя нож дарить – жизнь порезанная будет!

«Надо же, примета-то какая древняя, даже и не подозревал».

– Это не нож, а боевое оружие, вражьей кровью омытое! Признаю тебя достойным быть ратником «Младшей стражи»! Никакой монетки не нужно!

– Чего тут у вас случилось-то? – Кузька аж трепетал от любопытства. – Я уж подумал, что тебя убивают!

– Да ерунда! – Мишка с досады сплюнул под ноги. – Потолкались с ребятами шутейно, а Роська не разобрался, полез меня защищать.

– Ну и что? – не понял Кузька.

– А то! Он – холоп, в бою взятый. Холопов, которые на хозяина руку подняли, казнят!

– Ой, что ж теперь будет-то?

– А ничего! – вмешался в разговор Петр. – Мой голос и Мишкин против его голоса. – Петька кивнул в сторону младшего брата. – Отец его натуру паскудную знает, нам поверит!

Тут, впервые за все время, проявил себя Демьян. Подошел к стоящему с убитым видом Роське, снял с пояса один из кинжалов и слово в слово повторил только что выдуманную Мишкой формулу:

– Признаю тебя достойным быть ратником «Младшей стражи»! – Помолчав, добавил: – И ничего не бойся, если что – мы тебя выкупим!

«Выкупить – хорошая идея! Парень-то стоящий и защищать меня кинулся. Будет четвертый стрелок. Как бы только деда уломать? И надо Роську как-то успокоить или отвлечь – закаменел весь, бедолага. Неудивительно – такое свалилось!»

– Рось, а ты чего пришел-то? С делом каким или так? Рось! Роська! – Мишка потряс парня за плечо. – Слышишь меня?

– А?

– Я спрашиваю: ты по делу пришел или просто так?

– По делу, да чего уж теперь… – Роська безнадежно махнул рукой. – Спасибо вам, ребята, что заступились!

– Перестань! – преувеличенно бодро ответил Мишка. – Мы своих в обиду не даем! Так что за дело?

– Да вон. – Роська кивнул на фургон скоморохов. – Он вам не нужен? А то я покупателя найду, все – деньги какие-то.

– А давай-ка посмотрим, может, там чего подходящее есть?

– После стражников-то?

– Ну мало ли…

После стражников действительно осталось только то, чему прямой путь на помойку. Единственными ценными вещами оказались четыре тележных колеса, на которых фургон, видимо, катался в бесснежное время года. Хлама же: какого-то грязного тряпья, вытертых шкур, поломанных корзин, продавленных берестяных коробов и тому подобного мусора – оказалось как-то уж слишком много. У Мишки сложилось ощущение, что все это натаскано сюда специально.

– Давайте-ка все это выкинем, не продавать же вместе с хламом!

Очищенный от мусора, фургон неожиданно предстал в совершенно ином виде. Мишка как-то сразу и не обратил внимания на то, что неряшливый рогожный тент был вовсе не натянут на дуги, а надет на деревянный корпус в качестве чехла, маскирующего очень добротный, прочный и аккуратный вагончик. Не хватало только задней стенки. Что-то еще зацепило сознание, но Мишка никак не мог поймать мелькнувшую было мысль.

– Ну-ка, ребята, погодите, возок-то, кажется, непрост!

Мишка вылез наружу и внимательно осмотрел фургон. Вроде бы все как обычно, только стоит не на колесах, а на полозьях. Заглянул внутрь и…

– Ага! Роська, Демьян! А добыча-то у нас, похоже, с начинкой! Смотрите, какое дно толстенное, такое разве бывает?

Отроки тут же взялись исследовать буквально каждый сантиметр фургона. Первому повезло Кузьке.

– Есть! Тут вот планка съемная, только колеса вытащить надо – мешают.

Тележные колеса выкатили, планку сняли, и оказалось, что половина дна фургона по всей длине откидывается наподобие крышки люка.

«М-да-с, не зря на скоморохов грешат, что они грабежом балуются. Эти, пожалуй, и не баловались – всерьез работали».

В двойном дне фургона обнаружился целый склад: два тюка с одеждой, десяток пар сапог, несколько рулонов тканей, тючок с яркими платками из дорогих материалов (были даже шелковые!), два великолепных составных лука, несколько кошелей с различными монетами и ларец с ювелирными изделиями. Оказались в тайнике и четыре воинских доспеха – кольчуги, шлемы с бармицами, пояса с оружием. О судьбе их хозяев более чем наглядно свидетельствовали дыры в кольчугах, пробитые стрелами со спины, напротив сердца.

– Купцов грабили, – со знанием дела пояснил Петька. – У простых путников такого не наберешь.

– А доспехи?

– Охрана, наверно, доспех простой, без украшений. Видите: били в спину.

– Сколько же это все стоит? – поинтересовался хозяйственный Кузька.

– Да уж десятка три гривен, если без монет и того, что в ларце, – довольно уверенно определил Петька. – Про украшения не знаю, отца надо спрашивать.

– Ну вот, Роська! – Мишка ободряюще хлопнул мальца по плечу. – Треть этого всего, по закону, твоя! Спокойно выкупиться можешь! Повезло, как по заказу! Петь, сколько ему на выкуп потребуется?

– Не знаю. Если бы на нем долг был, тогда – долг с лихвой. Вернул – и свободен. Если его на торгу покупать, то за один только доспех можно десяток таких парней выкупить. А он на войне взят, значит, долга на нем нет. И его не продают, если холоп сам выкупиться хочет, то хозяин любую цену может назначить, и никто ему в этом не указ.

– Но этого-то всего хватит?

– Да говорю же: как хозяину захочется! Скажет «сто гривен», значит, сто! Скажет «веверица» – гуляй за треть резаны. Не угадаешь тут.

Мишка вспомнил о кормщике – мужик бывалый, знающий и к Роське хорошо относится, обязательно что-то путное посоветует.