Несса Лесс - Эмилия

– Любимая, что случилось?

Лёгкий дурман окутал меня, влияние высших демонических чар, и я провалилась в обморок до самого заката! Никто не мог разбудить меня!

Когда очнулась, все было словно в тумане. Долго вспоминала, кто я и что делаю здесь.

Рядом сидела Гвен, моя няня.

– Я должна предупредить их, Гвен. Я должна…

Едва я успела это произнести, как послышался шум, доносящийся снизу. В дом влетел Матье. Наш конюх из родительского дома. Следом на носилках несли Димитриуса всего в крови. А за ними еле шла седая женщина. Моя мама…

Николас пошевелился во сне. Я открыла глаза и инстинктивно погладила его по голове.

– Эм, хватит спать. И молодой хозяин тут?

Марина охала и ахала, открывая занавески и впуская солнечный свет.

– Сегодня на обед жаркое и бифштекс с кровью, как вы любите. А ещё я приготовила ваше любимое безе. Так что хватит притворяться и идите умываться.

Оказывается, всего лишь стоит упомянуть любимые блюда, как начинают течь слюнки. Притом не только у меня. Николас вскочил с кровати и побежал к двери, оставив меня в шоке. А через секунду вернулся, подбежал и… поцеловав в щеку, покраснел. И снова сбежал.

– Вот наглец. Но, видимо, ты ему очень понравилась.

Я растерянно моргнула на кровати и переваривала сон.

– Марин, а что с женой хозяина? Где мать Николаса?

Та словно обиделась на меня. Насупилась и поджала губы. Затем заговорила поникшим, почти убитым голосом:

– Ради сына душу отдала. Нет её в живых.

Я попытала шанс ещё спросить:

– А фото её нет случайно?

Та побелела как полотно.

– Есть лишь один портрет и он в комнате Максимилиана. Он никому его не показывает. Первый преподаватель имела наглость заглянуть в его комнату и увидела что-то, ожидая, что там он хранит ценности. Говорят, та сошла с ума. Второй раз на картину посмотрела Витория, она из обслуги была. Убиралась в доме хозяев, таскала все подряд. А, когда проникла в комнату хозяина, окаменела. Вообще, его комната под запретом. Ты смотри, не ходи туда.

Я покраснела. Я вроде и не планировала там оказаться. Но это не точно. О чем я думаю? Тут дом, полный мистики какой-то, а я представляю себе Максимилиана в постели. Фу, как пошло! Работа! Работа!

Сосредоточившись на информации, притихла. Что тут реально не так? Если Эмилия из моего сна и есть мать Николаса, то Максу и ему больше трёхсот лет или же это его предок? Но как такое возможно? Я решила, что должна увидеть этот портрет. Или попросить Николаса показать его. Я, конечно, любила мистику и ужасы читать, смотреть, но, пожалуй, когда сталкиваешься с ней реально, хочется бежать подальше.

Позавтракав, мы с Николасом вышли прогуляться. Он схватил меня за руку и, не выпуская всю дорогу, молчал. Я чувствовала, как он счастлив. Просто наслаждался прогулкой и моим обществом.

Я решила начать разговор мысленно:

– Сколько тебе лет, Николас?

Тот улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что я невольно улыбнулась в ответ.

– Восемь.

Я задумалась. Могу ли я ему доверять?

– Когда я была маленькой, мои родители водили меня на озеро. Оно было не такое красивое, как ваш пруд, но очень тёплое. Не хочешь искупаться? Сейчас ещё тепло и, надеюсь, твой папа не будет против.

Он неуверенно посмотрел в сторону главного здания.

– Папа говорит, что это опасный пруд. И просит меня не лезть в него.

Я удивилась. Он мысленно на таком расстоянии общается с отцом? А смогу ли я?

– Максимилиан?

Тишина. Наверно, он меня не слышит. Потому я продолжала.

– Я сейчас собираюсь поплавать в пруду. Он очень красивый. А в такой день приятно будет поплавать.

Снова тишина. Зачем я продолжаю? Я что, решила, что обладаю даром? Ха! Смешная такая.

– Если я буду тонуть, вы меня спасёте?

Я уже издевались. Может вообще пошутить. Ну не знаю. Озорной огонёк зарождался во мне.

На против меня где-то метрах в десяти Леон стриг куст.

– А можно я поплаваю с Леоном?

И в моей голове прогремело:

– Не сметь. Запрещаю вообще касаться пруда! Ясно?

Ого! Я расширила испуганно глаза. Николаса, видимо, это веселило. Он смеялся. Притом не беззвучно! Пошёл мне за спину и с искорками счастья прошептал в моем сознании:

– Папа говорит, чтобы я увёл тебя в сад. Там красивая аллея есть. Мы можем поесть фруктов.

Меня ситуация не забавляла. Я стояла как столб и мечтала, чтоб пошёл дождь. Чтоб отрезвил меня. И, стоило мне лишь подумать об этом, прогремел гром. На моё плечо упала крупная капля дождя. Притом ледяная.

К нам бежал Леон. Размахивая руками, он показывал за мою спину. Я думала, он предупреждал о дожде. И, когда он интенсивно замахал, я поняла, что-то не так.

Позади меня, словно зачарованный, Николас заходил в пруд. Его манило что-то. Я его окрикнула. Пыталась пробиться мысленно. Но ничего. Затем бросилась в воду, а он ведь практически зашёл по плечи. На мои крики он не реагировал. Меня трясло от страха. Я умоляла себя быстрее бежать, но мои джинсы словно тянуло вниз. И из ниоткуда подул ветер, резко направив меня к Николасу

Я почти сразу его схватила за плечи, потрясла, затем, понимая, что он очнулся, прижала к себе. К нам уже подбежал Леон и забрав его на руки, укутал малыша в свою кофту.

– Прошу вас, бегите домой. Я сейчас приду.

Леон с благодарностью посмотрел на меня и рванул к дому.

Лишь они вошли в дом, разразилась гроза. Ливень хлынул как из ведра. А я стояла в пруду и плакала.

В моей голове возникла странная мелодия. Словно она шла из ниоткуда. По всему телу прошлось тепло, хотя ливень был ледяным. Я просила его перестать, но что-то в сознании настойчиво пробивалось. Эта мелодия… Она засела в моей голове и повторялась, как сломанная пластинка. Правда мне казалось, что это лучшее, что я когда-либо слышала.

Я не поняла, каким образом, оказалась под водой, притом глубина была внушительной. Вокруг меня по кругу плавали прекрасные девушки. Обнажённые по пояс с мерцающими хвостами. Эээ… здравствуйте, глюки.

Мелодия окутывала меня и девушки подплывали все ближе, смыкая кольцо. Меня кто-то звал. Женский голос. Кто это? Почему мешает мне слушать мелодию?

– Эмилия… Сейчас же очнись. Призови воздух…

Голос становился настойчивые. И так был мне знаком. Где я его слышала?

– Эмилия, очнись. Это сирены. Они не дают тебе прийти в себя.

И сквозь кольцо сирен ко мне приплывает… моя точная копия. Лишь одета она была не в джинсах и свитере, а в белое платье. Платье, в котором она или я погибла триста лет назад!

– Повторяй. Я призываю воздух.

Я не могла пошевелиться. Сирены снова подступали к нам и их голос становился громче.

– Я призываю… воздух, – я мысленно произнесла, хотя это далось с таким трудом…