Владимир Солодихин - Создание русского государства. Иван Третий и его сын Василий

В книгах «Юмористическая история монголо-татарского ига» и «Гражданская война на Руси пятнадцатого века» мы рассказали об истории московских князей четырнадцатого-пятнадцатого веков. Эти князья хоть и именовались великими, однако до подлинного величия им было еще очень далеко. В сущности, они управляли небольшой страной со слабой экономикой, которая к тому же находилась в вассальной зависимости от Золотой Орды.

На Западе владения Москвы заканчивались Можайском, а дальше начинались территория Литовского княжества, куда входила большая часть земель древней Руси, включая Киев и Смоленск.

На Северо-Западе и Севере Москву подпирала независимая Новгородская республика, еще один осколок некогда единой Руси. Новгородцы москвичей не любили и при каждом удобном случае делали им пакости, например, били их купцов или помогали в гражданской войне их врагу, Дмитрию Шемяке.

С Юга-Востока Москва упиралась во владения еще независимого Рязанского княжества. На Востоке располагался тоже мнящий себя независимым Ярославль.

Ездить же на Юг москвичам вообще категорически не рекомендовалась во избежание их пленения Золотой Ордой с последующей продажей на рабовладельческих рынках Европы.

В 1462 году на трон взошел Иван Третий, которому все это очень не понравилось. В первые же дни своего правления он, глядя на карту своих владений, заметил:

– Мне этого мало!

Иван был очень неординарной личностью. Помогая с детства слепому отцу распознавать боярские заговоры, он, как мы уже отмечали в книге «Гражданская война на Руси пятнадцатого века», стал прекрасным физиономистом. Только взглянув на человека, он уже знал о нем почти все. При этом, его собственное лицо всегда (по крайней мере, в молодости) светилось веселым простодушием, а вот, что за ним скрывалось, никто не мог разгадать.

Бояре, которые было приняли его за легкомысленного молодого человека, быстро поняли, что сильно ошибались, после одного случая, случившегося в самом начале его правления.

Одним из самых заслуженных ветеранов гражданских войн Василия Второго был его воевода Федор Басенок.

– Я уверен в одном человеке на Руси – это Федор Басенок! – часто повторял Василий Второй. – Я точно знаю, что он меня никогда не предаст.

Басенок сохранил верность Василию даже когда того свергли с престола и заточили в темницу. Воевода сбежал тогда в Литву и привел на помощь своему патрону набранное им войско.

Чувствуя свои заслуги, которые и вправду были немалыми, Басенок вел себя достаточно независимо. Он не любил выгибать шею перед великим князем, падать на колени, целовать ноги или руки, а когда кланялся, то лишь слегка изгибал стан без должного подобострастия.

При дворе к этому все привыкли настолько, что даже не заметили, как при очередном выходе к людям Ивана Третьего, Басенок лишь слегка кивнул головой, приветствуя его, и даже не постарался изогнуться в пояснице.

– Ты что, Федор Васильевич, не видел, что я иду? – остановился напротив него Иван Третий и любезно улыбнулся.

– Конечно, видел, Иван Васильевич! – улыбнулся в свою очередь Басенок. – Я хоть стар, но еще не слеп.

– Не слеп, говоришь? Что же ты тогда не поздоровался со мной? – расплылся в улыбке великий князь.

– Почему не поздоровался? Я вам кивнул головой. Но если угодно, то здравствуйте еще раз! – Басенок снова слегка поклонился.

– Что ж ты мне и руку не поцелуешь? Ты не стесняйся, Басенок!

– Великий князь! Староват я уже для поцелуев! Я и в молодости, признаться, не очень любил целоваться, а сейчас вовсе уволь!

– Обидно, Басенок. Выражение лица у тебя приятное и благообразное. Видна храбрость, честность и преданность! Редкое сочетание хороших душевных качеств! Казалось бы, жить да жить!

Иван тяжело вздохнул и нахмурился:

– Однако, если каждый будет кивать головкой, когда входит Великой Государь, то у нас не страна получится, а компания китайских болванчиков! Подданный должен трепетать перед государем, а иначе не будет страха в государстве. Коли же у подданных пропадет страх, то долго ли простоит такое государство?! Посему, Федор Васильевич, все, что для тебя могу сделать, учитывая твой возраст и прежние заслуги, это вместо смертной казни заточить навечно в подземелье. Не спеши благодарить. Это еще не все. В разговоре со мной ты упомянул, что ты не слеп. В интонации твоего голоса я почувствовал некоторую гордость, а в выражении лица мелькнуло торжество. Мол, посмотрите какой я молодец! Я же хочу, чтобы ты смирился, а посеву повелеваю также лишить тебя зрения. Прощай, друг мой Басенок, желаю тебе удачи, а вам, бояре, впредь будет наука, как надлежит вести себя с Государем!

Случай с Басенком так потряс бояр, что теперь они, едва только завидев издали Ивана, начинали тут же приседать, кланяться до земли, падать на колени, целовать руки, ползать по полу и т.д. Даже когда он, выпив вина, засыпал за столом, они сидели тихо, как мышки, терпеливо ожидая его пробуждения, чтобы снова продолжить совместное веселье.

– Боярство у меня в кулаке! Это хорошо! – тем временем, размышлял Иван, поглядывая из-под полуприкрытых век на своих собутыльников. Даже во время буйных пиров он никогда не терял самоконтроля и, часто нарочно притворившись пьяным, внимательно следил за всем, что происходит вокруг.

– Церковь тоже моя опора! – продолжал думать он. – С одной стороны, жалко Константинополь. Неплохой был городишко. Зато теперь митрополита всея Руси назначаю я, а не византийский патриарх. Если я назначаю, то я и снимаю, стало быть, он целиком в моей власти! Итак, я имею в позитиве подконтрольные мне боярство и церковь. Этого вполне достаточно, чтобы править в своем маленьком княжестве. Но это крайне мало для такого амбициозного человека, как я. Для того, чтобы приступить к завоеваниям и создать нормальную по масштабам и экономическому потенциалу страну мне необходима большая по численности и хорошо вооруженная армия! На удельных князей надежды нет никакой, поскольку они живут только своими узкими интересиками и плевать хотели на Москву. Они меня бесят своими местечковыми делишками, и я ликвидирую их, как класс, а землю раздам в награду за военную службу боярским детям и храбрым рубакам. Что касается создания нормального военно-промышленного комплекса, то придется приглашать людей

из-за границы. Конечно, это влетит в копеечку, но зато потом окупится сторицей.

До Ивана Третьего русская армия формировалась из дружины московского князя (профессиональные военные численностью в разные времена от трехсот до нескольких тысяч человек), еще меньших по численности дружин удельных князей, которые еще могли дать, а могли и не дать свои войска великому князю, а также городского ополчения, которое зачастую представляло из себя пушечное мясо.