Дмитрий Абрамов - Дорогой Леонид Ильич. «Большой Сатурн»

Генерал напрягся, увидев взволнованного подчинённого раньше срока и с туго набитым портфелем, – Что-то срочное?

– Есть важная информация, хотел сразу доложить Военному совету.

– Командующий только что всех распустил. Может к ЧВСу [33]зайдём?

Командующий фронтом генерал-армии Тюленев [34], был довольно осторожным военачальником, не склонным к излишней инициативе и за это частенько огребал от Ставки ВГК. Только недавно уехал с Кавказа Берия, а неделю назад для придания командующему энергии членом Военного совета был назначен Лазарь Каганович [35].

Лазарь Моисеевич, встретился им в коридоре. Шел на улицу подышать-покурить. Не тут-то было. Антонов, понимая, что зам по пустякам не будет поднимать кипешь, завернул ЧВСа в комнату совещаний. Васильев попросил пару минут на распаковать карты, а заодно собраться с мыслями. И тут зашёл командующий, видимо что-то забыл. Удачно. Каганович попросил Тюленева поприсутствовать на докладе ЗНШ. Вызвали так же командующего Северной группой генерала Масленникова [36].

Доклад длинною в ночь! Ругались, спорили, вызывали офицеров штаба, начальников служб, охреневали от наглости замначпо. Антонов уже после часа обсуждения – был «за». Масленников – тоже. Под утро Васильеву удалось убедить Кагановича в возможности реализовать задумку Брежнева. Тюленев, увидев положительную реакцию заместителя Сталина [37], дал своё «добро» на операцию.

Часов в 7 утра 30 ноября, Антонов озвучил краткий итог совещания.

– В Кизляре на базе формируемого отдельного инженерно-сапёрного батальона, разворачиваем рембазу и базу по приёму трофейной техники. Командиром базы назначается полковник Брежнев Л. И. На базу перебрасываются все свободные специалисты-ремонтники ремонтно-восстановительной службы фронта и рабочие с заводов в Махачкале и Баку, всего 700 человек. Из имеющихся в распоряжении фронта на рембазу передаются все 170 трофейных танков разных моделей и разной степени боеготовность, все 70 трофейных и 40 ленд-лизовских бронетранспортёров, 11 Т-34 [38], 10 Шерман М4 [39], 97 трофейных, 45 ленд-лизовских и 58 отечественных грузовиков и автозаправщиков, 65 трофейных орудий калибра 75—122мм, 40 крупнокалиберных пулемётов разных систем, 40 миномётов калибра 50—85мм, 20 МЗА [40]калибра 20—37мм, боеприпасы и топливо ко всему по тройному норме, всю наличную в службе тыла фронта трофейную форму. Личный состав базы пополняется: 7-ю стрелковыми ротами штатной численности, при чём из них не менее 3 рот укомплектованных бойцами НКВД [41], всего 1106 человек, 130 танковых экипажей россыпью с командирами взводов и рот, всего 520 человек, 50 артиллерийских расчётов россыпью с командирами батарей и дивизионов, подразделения обеспечения – исходя из штатов МСБр.

Задача базы: к 11 декабря – ввести в строй (восстановить) 100 танков, 100 БТР, 50 орудий. Сформировать из прибывшего л\с и полученной-восстановленной техники отдельную мобильную бригадную группу, освоить трофейную технику и вооружение, провести боевое слаживание подразделений ОМБрГ. 12.12.1942 года – быть готовым к выполнению боевой задачи. Командиром ОМБрГ назначить полковника Брежнева Л. И.

– И ещё, – вставил своё мнение, опытный аппаратчик, Каганович, – Всё же есть большие шансы за то, что ни хрена не получится. Поэтому предлагаю: до взятия Тихорецка – считать операцию – боями местного значения. А, то наобещаем Ставке и обгадимся. Вот Тихорецк возьмёт этот полковник – тогда в Москву и доложим о целях и задачах этой авантюры. И по поводу прогноза по контрудару немцев из Котельникова – сейчас нужно доложить в Ставку как прогноз-аналитику, но и самим озаботиться сбором информации.

Васильев: – Я уже дал команду, сегодня к вечеру думаю, будем иметь первые данные по сосредоточению немецких танков в Тихорецке.

– Ну, что товарищи, цели определены, задачи поставлены – за работу, – подвёл итог Тюленев. Сам бы он вряд ли бы решился на такую рискованную операцию, но имея рядом Кагановича – был готов разделить с ним ответственность.

29 ноября 1942 год. г. Орджоникидзе, Северо-Осетинская АССР.

После отъезда Васильева, я выжатый как лимон плетусь в палату. Соседи уже извелись от любопытства. Наконец-то очнулся третий постоялец нашей палаты – Алексей Томилов полковник-пехотинец, у него оказывается не только ноги поломаны, но и осколочное в живот. Две недели без сознания мужик провалялся, но теперь вроде стал выкарабкиваться. И вместе с Олегом Морозовым и Гариком Карапетяном пытается утолить дикий информационный голод. Отговариваюсь как могу, то бишь не могу ничего сказать: ВОЕННАЯ ТАЙНА! То бишь гриф «СС» [42], а у вас допуска нет. Санитарка приносит Томилову на ужин бульончик. Вспоминаю что зверски голоден, плетусь в столовку, получаю двойную порцию перловки с маслом и моментально её проглатываю. Очень хочется спать. Добираюсь до палаты, плюхаюсь на койку и под бубнёж соседей проваливаюсь в сон.

Снится горный луг, лето, под раскидистым дубом стоит стол, заседает трибунал. За столом Захарченко, Берия [43]и Моторола. Хуан и Марко подводят к ним человека с мешком на голове. Сдергивают мешок – Пётр Лексеич, свет, Порошенко! Увидев Берию, Петюня валится на землю. Трибунал совещается, и Лаврентий Палыч оглашает приговор: – В пррропасть его!

Пропасть рядом. И Марко с Хуаном немедленно исполняют приговор, скидывая обвисшее мешком тело Пороха с километрового обрыва в каменистую бездну. Подводят следующего, опаньки – Саакашвили! Приговор тот же – В пропасть. Исполняется незамедлительно. Подводят третьего, снимают мешок. Вот так встреча! Янукович. Совещаются, спорят. Лаврентий Палыч говорит: – В пропасть его! – Но, почему? – вопрошает Захарченко. – А, за компанию! – улыбается Берия и пристально смотрит на Виктора Фёдоровича. Тот начинает заваливаться на Марко. Насладившись зрелищем, кровавый палач и лучший менеджер всех времён, произносит: – Шютка, в штрафбат его!

30 ноября 1942 год. г. Орджоникидзе, г. Грозный, г. Кизляр.

Просыпаюсь, продолжая хихикать. Подъём, туалет, первая утренняя сигарета в компании с Морозовым, завтрак, обход. Врач сообщает, что я практически здоров, и в канцелярии госпиталя уже лежит телефонограмма, с приказом мне немедленно убыть в распоряжение штаба Северной группы войск. Выражает свою печальку, что не сможет почикать меня на опыты, но выражает надежду, что ещё свидимся. Мужики немедленно связывают перемену в моей судьбе с вчерашними посиделками с ЗНШ фронта. Опять пристают с расспросами. Олег Морозов просит замолвить за него словечко в штабе, что б направили в действующую часть, он уже без костыля, с манерной тросточкой, скоро на выписку. Правда бегать ещё долго не сможет, но зампотеху это и не особо требуется.