Иван Глемба - Вдали от проекта

Я проходил сразу несколько критических точек по жизненному пути, как одно целое. Мне, честно говоря, несмотря на то, что я был видящим, и в голову не приходило, чтобы поработать на перспективу, чтобы снизить риски подобных «случайностей». Я был занят, как считал, нужным и важным делом, а все остальное меня попросту обходило. Так я считал сам для себя, не видя дальше собственного носа, не желая видеть. Я не понимал одной простой вещи: твои проблемы, приходит время, становятся проблемами окружающих. Очень положительно для тебя, если окружающие захотят в них поучаствовать таким образом, чтобы оказать тебе содействие. При этом им еще следует знать и уметь содействовать так, чтобы самим не подставиться, поскольку ты, падая, стаскиваешь в пропасть за собой тех элтов, которые протягивают тебе руку помощи.

Правда, к таким выводам я пришел уже под конец жизни, тогда же, на крутом ее изломе, когда я вынужденно приходил в нужную форму в Иблее, я всего лишь присматривался к себе, начиная изучать все то, чем я являюсь, как я себя веду, как и к чему отношусь, что и в каких случаях я проявляю и где же моя сила, в чем она. Поначалу у меня не было этих вопросов, но я ставил их перед собой и получал ответ иной раз самым непостижимым и неожиданным образом, бывало, что и через годы. Так устроен элт. Он не сразу доходит до понимания нужного ему, в особенности в условиях, когда из года в год против него ведется магическая работа. Тут, как говорится, даже в мыслях дергаться опасно, чтобы чего-то не задеть, не запустить процессы, которые потом в тебе проявятся в виде болезни или вскрытия какой-нибудь мины замедленного действия в виде загнанных состояний неудовлетворенности или загибания и сдачи позиций.

Да, мне в те годы, когда меня вызволили из плена, исполнилось только лишь девяносто четыре года. Подходил, что называется, уважаемый возраст. Мне предстояло его встретить далеко от Эльклеи, Эйхала и земель свободнорожденных. Горная страна Иблея, о которой я уже рассказывал, как на мой взгляд, то достаточно подробно, приняла меня в свои объятия. Здесь я взрослел и входил в зрелость, постигая мудрость внутри себя, осознавая себя выздоравливающим от тяжелейшей болезни элтом. Я щурился на солнце, которое каждый день радовало меня своим появлением, когда величественно восходило из-за гор. Я чувствовал в себе постепенно, но с каждым днем все больше, силу жизни, которая возвращала меня к самому себе и к новым свершениям, поскольку жизнь не стояла на месте, одаривая меня все новыми вызовами, как будто говоря: попробуй-ка справься с этим всем, да так, чтобы снова не покалечиться.

Однако речь я поведу не о днях, проведенных мной в Иблее, а о том, что в мое отсутствие происходило в Эйхале и в Учлиане, – в этих двух первых на Земле точках присутствия первых людей. Во многом именно ради этого волнующего события я и решился описать до последних дней историю моей жизни. Дневники Адама и Эвии, которые у меня на руках, их ирцалары, переданные мне, позволяют это сделать так, как будто бы я и не покидал Эйхал и Учлиан, а, наоборот, присутствовал одновременно сразу в двух этих местах. И если я до этого времени неизменно пользовался дневниками Адама, приводя местами информацию от первого лица, никоим образом не правя ее, то в данном случае для освещения некоторых отправных событий я решил воспользоваться дневниками Эвии. В таком случае меня нельзя будет упрекнуть в нелюбви к женщинам или в чрезмерной приверженности мужскому видению ситуации.

Чего на самом деле не отнимешь у Эвии при всех ее недостатках, так это то, что, будучи дисциплинированной и пунктуальной, она делала с прежней силой все то, что положено ей делать, как руководителю проекта, несмотря на слабости, промахи и свое иногда неожиданное поведение и учащающиеся срывы. Тому были причины. Наши враги, в особенности Исискрат и его группа, после того, как я выскользнул у них из рук, всерьез взялись за Эвию, готовя ее к сдаче позиций и к влиянию на Адама. Ведь на самом деле нет ничего труднее, чем справиться с близким тебе элтом, когда он выходит из берегов. И что особенно трудно, так это вовремя заметить, что с партнером происходит что-то не совсем то, когда у тебя дел невпроворот, а первые люди делают все большие успехи, изучая новый мир. Ты не можешь не радоваться их успехам, несмотря на глухую боль и предчувствие неприятностей, которое куда-то девается в калейдоскопе событий.

Эвия в записках запечатлела сразу несколько знаковых моментов для человечества, некоторыми из которых я вижу необходимость поделиться с потомками, чтобы не только прояснить их, но и уточнить, явив миру некоторую последовательность отправных событий. Так что, потомки, ниже я только лишь привожу информацию из дневника Эвии, которая, уже предчувствуя грядущие события в отношении себя, тем не менее, была в то время, как и многие элты, исполнена сил и надежд.

Как же быстро летит время. Я не успеваю даже прилечь, а уже вновь встает солнце. Последние годы, после того, как Эдвин попал в плен, проносятся в каком-то почти угаре. Событий настолько много, что я не успеваю записывать все в дневник. Может, это и ненужно. Адам, когда я ему сказала о том, что многое не успеваю, только усмехнулся и, обняв меня, только лишь сказал: «Ветшула (любимая), делай самое важное из того, что успеваешь и чувствуешь, что это главное». Что самое интересное, я редко вижу, когда Адам ложится, а когда встает. Спит он еще меньше меня. Складывается такое впечатление, что эстарх вообще не ложится, тем не менее, он всегда или почти всегда в форме. Я недавно пошла к Чиринату и указала ему на несоблюдение режима Адамом. Чилья (уважительное обращение к врачу) обещал разобраться, при этом внимательно изучал меня, как будто причина во мне, а не в эстархе.

Я вообще не понимаю, почему Адам, чем дальше идет время, тем все больше на меня косовато поглядывает, хотя и улыбается. Слова укора от него не услышишь никогда. Пыталась его злить, но это по большей мере бессмысленно. Как ему удается так тебя обаять, что забываешь обиды не настоящие, а все больше выдуманные. Да, с Адамом легко, как ни с одним мужчиной, но при этом он знает свое: в сторону не сдает и на уступки не идет. Таким и должен быть ведущий мужчина. А еще с ним интересно, поскольку ты никогда не знаешь, что от него ожидать. Прочитать Адама практически невозможно. Можно угадать направление его действий, догадываться о том, что он скажет, но особенность состоит в том, что он при всем его обаянии и чутье не повторяется или делает это редко и по большей части намеренно.

Также Адама невозможно (я не раз пыталась) поймать на словах. С милой усмешкой, невозмутимо глядя на меня, он трогательным голосом, наполненным силой, скажет примерно так: «Дорогая, я пришел в последние дни к совершенно иному пониманию этого вопроса. Что было до этого, осталось в прошлом. Я расширил свое понимание, вижу события в ином свете. Ситуация-то ведь меняется…». И в этом весь Адам. Он ничего не обещает, никого ни в чем не укоряет, но жестко ставит на вид проступки там, где это нужно и кому следует сказать. Идеальный руководитель и стратег. Именно, что стратег и во многом искусный игрок. Называю его иногда так, но Адаму такое название не нравится. Правда, в последнее время он и на это перестал реагировать, только заметил: «Если брать элосов, то в опасные игры мы с тобой играем».