Александр Харников - Золотые миражи

«Помните, – говорилось в послании русского вождя, – что любое нападение на владения Великого Белого Отца, живущего за Большой Соленой Водой, или на его союзников, будет караться смертью».

Вожди колошей сразу поняли, что лучше быть союзниками русских, чем их врагами. Большинство из них спешно отправились в Ново-Архангельск, чтобы заключить союз с русскими вождями и тем самым спасти свой род от гибели.

Там их встречал генерал-адъютант Киселев, одетый в парадный мундир. Правитель РАК капитан 1-го ранга Этолин представлял вождей колошей личному эмиссару императора. Всем прибывшим вручались подарок от Великого Белого Отца и большая серебряная медаль с изображением двуглавого орла.

Между вождями и графом Киселевым велась степенная беседа, в ходе которой определялись права и обязанности новых союзников русских. Павел Дмитриевич, имевший немалый опыт ведения подобных переговоров, где надо хмурился и сердито качал головой, где надо улыбался и шутил. Вожди видели, что перед ними сидит действительно Большой Вождь, и понимали, что если и дальше сердить русских, то «гром-птица» снова прилетит, и тогда индейцев уже ничто не спасет. Они обещали никогда больше не поднимать оружие против русских, а если другие бледнолицые будут подстрекать их к нападению на русские поселки, то таких бледнолицых они погонят прочь, или свяжут и доставят в Ново-Архангельск.

Похоже, что на какое-то время опасность, грозившая русским поселениям на Аляске, была ликвидирована. Шумилин и граф Киселев, а также штабс-капитан Лермонтов стали собираться в Калифорнию. В крепости Росс их с нетерпением ждали друзья и родные.

После недолгой стоянки в гавани Рио-де-Жанейро, где отряд контр-адмирала Нахимова закупил продовольствие для дальнейшего следования к мысу Горн, корабли покинули любимый город Великого Комбинатора и снова вышли в море.

Игорь Пирогов вместе со своим приятелем лейтенантом Краббе побывал на приеме у бразильского императора Педру II, который только в прошлом году стал полноправным монархом, достигнув возраста пятнадцати лет. Правда, коронация императора была отложена на лето этого года. Был приглашен на этот прием командующий русским отрядом, а Пирогов и Краббе просто оказались в числе сопровождавших контр-адмирала Нахимова офицеров.

Все было обставлено с варварской пышностью. Униформа императорских гвардейцев и ливреи дворцовых лакеев оказались сплошь расшитыми золотом. Сам юный император Педру II сверкал, словно елочная игрушка. Он произнес речь, после чего наградил Нахимова орденом Южного Креста. Похоже, что даже в этой далекой от Европы стране уважали силу и мощь Российской империи. Еще со времен адмирала Кокрэна [12] Томас Кокрэн – британский моряк, в 1823–1825 гг. командовавший военно-морским флотом Бразилии. у бразильских военных установились неплохие связи с английским Адмиралтейством, и они уже знали о том, что произошло несколько месяцев назад у берегов Норвегии. Поэтому император Педру II посчитал нелишним устроить теплый прием русским морякам, следующим в Русскую Америку.

Подгоняемые попутными ветрами, корабли отряда двигались на юг. С каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Чувствовалось суровое дыхание Антарктики. В море все чаще стали попадаться киты и альбатросы. Порой налетали порывы сильного ветра, несущие дожди и снег.

По приказу Нахимова на кораблях отряда еще раз проверили крепость бегучего и стоячего такелажа. Мыс Горн считался одним из самых опасных для судоходства мест в мире. Здесь часто случались жестокие шторма, а внезапные туманы сбивали корабли с курса, и они разбивались на скалах.

Игорь Пирогов вспомнил печальную судьбу экспедиции британского мореплавателя Джорджа Ансона. В 1740 году шесть кораблей его эскадры подошли к мысу Горн в сезон штормов. Два корабля, отброшенные сильным встречным ветром, так и не смогли обогнуть этот мыс. Третье же было выброшено на скалы. Флагманский же корабль «Центурион» Ансона чудом спасся, сумев в последний момент избежать столкновения с коварным рифом. Так в один момент британская эскадра сократилась наполовину.

А вот русской эскадре повезло. Утром Игорь Пирогов увидел с палубы фрегата «Аврора» покрытые снегами вершины острова Эстадос. Поймав в паруса попутный восточный ветер, корабли отряда вскоре достигли высокой и крутой горы, над которой кружились альбатросы. Это и был легендарный мыс Горн. «Аврора» и прочие русские корабли продефилировали мимо мыса и вошли в воды Тихого океана. Отойдя миль на сорок от берегов Огненной Земли и пережив небольшой шторм, который, впрочем, не нанес большого ущерба, контр-адмирал Нахимов дождался попутного южного ветра и взял курс на чилийский город Консепсьон, точнее, его аванпорт Талькауано, славящийся хорошей гаванью, здоровым климатом и возможностью закупить в нем достаточное количество продовольствия.

Игорь Пирогов задумался. Парадокс, но корабли того времени, из-за парусов вполне независимые от наличия или отсутствия топлива для судовых двигателей, сильно зависели от запасов продовольствия и питьевой воды. Холодильников для хранения скоропортящихся продуктов еще не было, и случалось, что экипажи кораблей, попавшие в штиль, подъев все, что хранилось в судовой провизионке, и выпив всю воду, с голодухи варили кожаные ремни и сапоги, и молили Господа, чтобы он послал им дождик.

Экипажи русских кораблей перед выходом в дальний поход в Кронштадте прошли тщательнейший медицинский осмотр. Все больные или слабосильные матросы были исключены из списков. Лейб-врач императора Алексей Кузнецов лично отобрал медиков, которых распределили по всем кораблям отряда для того, чтобы вести наблюдение за здоровьем матросов и офицеров, а в случае необходимости оказывать им необходимую помощь. На корабли погрузили запасы медикаментов, витамины и лимонный сок, который ежедневно должен был выдаваться всем членам экипажа. Все эти меры дали результат – с момента выхода из России на кораблях не было выявлено тяжелых заболеваний. Два смертельных случая все же произошли, но это были так называемые «производственные травмы» – один моряк разбился насмерть, сорвавшись с реи, а второму раздробило голову тяжелым блоком во время аврала.

Размышления Пирогова прервал вестовой, передавший ему приглашение от контр-адмирала прибыть на флагманский фрегат «Паллада». Похоже, что командующий отрядом пожелал провести совещание с учетом последних указаний, полученных по рации из Петербурга. Павел Степанович был человеком дисциплинированным и исполнительным. В нужный момент он, конечно, принимал единолично решения, но только если это касалось чисто военных вещей. А тут придется решать вопросы, которые имеют политический контекст.