Борис Дмитриев - Позвони мне

– Так уж и ничего, – капризно возразила Аннушка. – А стряпать, а со стиркой возиться, а в огороде управляться твоему электричеству тоже прикажете? Мужики всегда так считают, что бабий труд никакой цены не имеет. Попробовали бы хоть на малое время все заботы по дому на себя возложить, сразу бы по-другому запели.

– Вот баба, ничегошеньки ты не понимаешь, – ласково потрепав любимую за нос, перешёл на покровительственный тон ординарец. – За границей буржуи давно уже умных машин понастроили, таких, что и со стиркой, и в огороде будто по-щучьему велению сами справляются. Знай только подключай провода и задания всякие для удобства жизни придумывай. А сам тем временем разносолы всякие трескай да про мужа родимого не забывай, больше внимания и ласки сердечной подбрасывай.

Анка призадумалась на минуточку, как бы вспоминая что-то далекое, и, мягко отстраняя припавшего к её налитым молодостью грудям ненасытного ординарца, тихим голосом убеждённо ответила:

– А я люблю зарёй на Урале с бельём полоскаться, на душе становится вольно и петь всегда очень хочется. Мне кажется, если ничего не делать, то жизнь, как у хрюшки в сарае, получится. Она ведь тоже всегда только жрёт и глазёнками блымает, никакой полезной работы не делает. Я, Петенька, сама со всем управляться намерена, можешь даже сказать Чапаю, чтобы к нашей избе электричество проводить не планировал. Хотя нет, пусть проводит, чтобы лампочки в доме повесить, – детям будет светло школьные книжки читать и прилежно уроки в тетрадках записывать.

Петька с тоской посмотрел на залитый солнечным светом подоконник, где вулканической горкой подсыхал извлечённый из шитого кисета намокший табак. Нестерпимо захотелось курнуть, чтобы солидней поумничать перед наивной невестой. Вместо табачной затяжки он насладился запахом обожаемого женского тела и продолжил беседу:

– Это ты так говоришь потому, что сама наукам никаким не обучена. Василий Иванович после войны всех учиться пошлёт, кто упираться сдуру решит, того силой заставит. Он мне почти каждый день говорит: «Учиться, учиться и ещё раз учиться». В будущем жизнь слаще постелится тем, у кого знаний и мудрости всякой побольше, здесь нет никакого сомнения. Умом свою жизнь люди так развернут, что в рай позовут, а многие ещё упираться станут, за комиссарскую куртку цепляться начнут. Глядишь, и тебя Чапай учиться заставит, не век же с пулемётом в окопах торчать. Может, ещё настоящим доктором в белоснежном халате окажешься, детишек станешь лечить или захворавшим красноармейцам уколы с лекарствами ставить.

Анка не без гордости представила себя в глаженом халате, со слуховой трубкой и в позолоченных очках – всё как у взаправдашних губернских врачей. Больше всего она обрадовалась блестящим очкам, верному признаку чего-то необыкновенно серьёзного. А вот по поводу ума и учёбы справедливо заметила:

– Да ведь толком никто и не знает, когда ума больше, а когда и поменьше. Если совести побольше – это сразу видать, а с умом полная неразбериха. Мы вот думаем, что Чапай самый умный, а люди в дивизии голодно живут, значит, что-то неладное делает. Может, Фурманов во всём виноват, худое влияние на комдива оказывает. Мы на первых порах и без партии неплохо с беляками справлялись. Перебили бы всех подчистую и без кожаных курток порядок на свой лад навели. На комиссаров, поди, тоже где-то олухи учатся, не с неба же они к нам в дивизию падают. Ты скажи мне, Петруша, вот родится после свадьбы дитя, если парнем окажется, на кого учиться пошлём, кем мечтаешь вырастить первенца своего?

Петька даже приподнялся на локтях, до того неожиданным оказался Анкин вопрос. Ему будто и в голову не приходило, что после их любовных утех вполне могут появиться настоящие дети. Быстро справившись с неожиданным для себя откровением, он с готовностью выпалил:

– Сын наш будет полководцем великим, как Василий Иванович или как Михайло Кутузов, на другое я ни за что не согласен. Правда, и одноглазый сынишка мне не очень-то люб. А если в кожаной куртке, как Фурманов, родится, так лучше ему у тебя в животе оставаться. Я тогда его, Анка, всё одно назад затолкаю. – Шутник даже сам закатился от смеха, удивляясь пришедшей в голову весёлой фантазии. Потом успокоился и доверительно продолжил: – Я тут недавно прикинул в уме и покоя лишился: неужели нашего Владимира Ильича или Александра Македонского сделали так же, как меня и тебя? Чапая ещё куда ни шло, но Ленина?

Анка не выразила живого интереса ни к ликованию, ни к бредням жениха относительно великих людей. Глаза её странно расширились, сделались грустно-серьёзными, и она, обращаясь к детским воспоминаниям, проникновенно сказала:

– А я вот мечтаю про сына, чтобы он, как покойный мой дедушка, птицеловом добычливым стал. Дедушка Ваня всю долгую жизнь с певчей птицей не расставался, клетки готов был с утра до ночи мастерить и всё больше на природе ловчие снасти испытывал. Барину под Благовещенье целыми стаями птиц поставлял, для весеннего вылета, да на праздничных ярмарках с шутками весело торговал. Очень часто и меня на зимний промысел брал, вдвоём ведь сподручней шелковистые сетки растягивать. Ты даже представить не можешь, что за радость принести с мороза большую плетёную клетку с добытой птицей. Таким звонким гомоном наполнится горница, таким птичьим счастьем, будто в райском саду оказался. Мы иногда даже начинали щебетать всей семьёй вместе с птицами. Приведи мне судьба родиться на свете мужчиной, только и делала бы, что без устали в полях с ловчей клеткой носилась.

Бывают женщины, к которым нельзя приспособиться, невозможно привыкнуть, потому что они неиссякаемы в своих неисчерпаемых фантазиях и ненасытных желаниях. От этого и происходит их бесконечная пленительность и стервозность. Они влекут к себе всякого мужчину, манят своей одержимостью, пока, наконец, тот полностью не иссякнет, не обанкротится, даже с широкой и щедрой душой. Тогда женщина, не оборачиваясь, без жалости и сожаления идёт к другому, как к новому источнику праздника жизни. Анка была из тех неуёмных особ, с которыми жизнь всегда полна неожиданностей. Даже в простой ситуации, связанной с судьбой возможного сына, она оказалась более чем оригинальной и заставила ординарца поволноваться.

– Вот, тоже ещё придумала, птицелова в дом привести, – запротестовал Петька. – Мне такой соловей и бесплатно не нужен. Парень должен быть человеком военным, всё остальное – одно баловство, от слабости тела и недостатка ума, этот вопрос решён для меня окончательно. Так что давай не дури, вынь да положь, предъяви мне хотя бы Суворова, надо же нам ещё разок наведаться в гости за Альпы. А певчими птицами, Аннушка, на том свете, в раю, наслаждаться придётся. Если, конечно, терем уютный мне с тобой архангелы в яблоневом саду приготовили.