Борис Дмитриев - Позвони мне

Комдив от души порадовался своему необыкновенному красноречию, раньше ему никогда не удавалось так чётко и убедительно формулировать великие цели пролетарской революции. А сегодня, не хуже чем у самого Карла Маркса, слова будто шрапнели от стенки отскакивали.

– Понятно, понятно, – в раздумье подал голос Создатель. – Насчёт хозяев жизни ты, пожалуй, погорячился, уж поверь, хватанул в запале сверх меры. Не обижайся, но нельзя быть хозяином того, что от тебя ну никак не зависит. Вот до большого потопа, при стареньком паромщике Ное, люди жили едва ли не тысячу лет, и даже тогда не осмеливались гордо величать себя хозяевами. А вы так, каких-нибудь шесть или семь десятков годков, но гонору – на целую вечность. Чудаки, совсем как малые дети. Теперь, если не возражаешь, выскажусь по существу. Мне всегда казалось, что любое стадное оформление человеческого счастья должно унижать настоящую гордую личность. От века не знаю примеров, чтобы скопом удавалось совершить что-нибудь путное. Всё лучшее, чем когда-либо восхищали небеса представители подлунного мира, имеет индивидуальное происхождение. Поэтому нас вовсе не занимает ваше коллективное творчество, пусть и с благородной мечтой осчастливить всё человечество. Только и утешает, что даже среди тараканов попадаются штучные экземпляры, которые не желают шевелить усами в ногу со всеми. Ты не серчай, дружище, здесь у Меня по дальней связи кто-то настойчиво говорить прорывается. Давай оборвём на минутку беседу, выясню, кому там шибко не терпится.

Если учесть, что у комдива порядком саднила раненая нога, то возникшая пауза подоспела ко времени. Василий Иванович не торопясь ретировался с ольховой коряги на песчаный берег, ухмыльнулся в усы и сделал несколько глубоких приседаний под ласкающий ухо скрип генеральских хромовых сапог. С гибкостью необстрелянного юнца прогнулся взад и вперёд, дотянулся вытянутыми пальцами до мокрого речного песка, выпрямился в полный рост и молниеносно выхватил шашку. Потом сделал пару боевых с присвистом махов и лихо загородил в ножны клинок.

Между прочим, за верхними кустами он приметил выглядывающую из- под зелёного лопуха шкодливую рожу Кашкета. «Шпионит, сволочь, – взял на заметку комдив, – сегодня же спущу с него шкуру». Но не стал отвлекаться по пустякам, а скоренько прикинул свои доводы в пользу мировой революции.

Собравшись с мыслями, комдив возвернулся на прежнюю позицию и примостился седалищем на ещё хранящую тепло его тела корягу. Выдохнул с облегчением и решительно врубил мобильную связь.

– Вы слышите меня, Отче наш? – для проверки контакта поинтересовался в телефонную трубку Чапай.

– Слышу, куда ж мне деваться, – спокойно ответил Создатель, – Я вообще слушаю всех и всегда, служба такая, нельзя Мне иначе. И всё же забавный ты у Меня собеседник. Я же не спорю, что люди должны искать согласия в обществе, строить подходящие для благополучия большинства условия жизни. Но при этом не следует забывать о главной заботе для любого разумного человека – об обретении вечности. Земля, доложу тебе, удивительно щедра на таланты, сколько достойных сынов предъявила миру она, мы всегда на ваших избранников очень рассчитываем. Чего стоит один только граф из Ясной Поляны, достопочтенный Лев Николаевич. Должен заметить, беспокойным клиентом старичок оказался, нам с ним порой бывает не скучно. Рассуждает красиво и в жизнь влюблён беззаветно, вот уж воистину непреходящее на все времена украшение. Забавно наблюдать, как мудрость ваших славных поводырей сиротливо пылится на книжных полках сама по себе, а человечество сломя голову мчится на перекладных к месту своего назначения, практически без оглядки по сторонам. Скажу не для посторонних, мы вовсе не против этой отчаянной гонки. Хотя в душе сожалеем, что редко прислушиваетесь к дельным советам ваших мудрых наставников.

Вся эта пустопорожняя болтовня, при всей своей видимой незаурядности, ни в чём комдива не убеждала. Как всегда в краснобайстве Создателя не было самого главного – не было ясных ответов на вызовы сегодняшних дней.

«В самом деле, – рассуждал сам с собою Чапай, – в дивизии половина личного состава уже сложила головы в боях за победу мировой революции, а Он рассказывает байки про чудаковатого графа из Ясной Поляны. Графу тому, при его богатствах, ничего не оставалось, как только валять дурака и порожней писаниной заниматься. А у меня за каждым бойцом вереница детишек стоит, всех одеть, накормить полагается, без наследных имений и крестьянского за миску похлёбки труда. Ничего, с беляками разделаемся – всё устроится. Сейчас в последний раз попытаюсь выложить Ему как на лопате основные задачи мировой революции».

И непреклонный комдив снова ринулся, будто с развевающимся знаменем в свободной от шашки руке, в неравную схватку:

– Всё-таки я хочу, чтобы Вы наконец-то пришли к пониманию наших главных надежд, уважаемый Отче наш. Должен заметить, что народы подались в революцию не слепой, одуревшей толпой, впереди у нас самые светлые умы человечества. Прежде чем возглавить борьбу, пролетарские вожди написали великую книгу, не уступит священному Писанию. Рекомендую запомнить, «Капиталом» этот труд называется. В нём, без всяких Моисеев, единственная заповедь написана, но уж больно толковая: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Вот мы и ведём дело к мировому сплочению всех пролетариев. Вам, скорее всего, наших забот не понять, потому как привыкли промышлять в одиночку. Когда мир создавали, ни с кем не советовались, наворотили за шесть дней пойди разберись чего. Теперь нам приходится всё переделывать, по законам равенства и братства, или как ещё у нас говорят – по уму. Что бы Вам было понятно – честно и справедливо. Так что, выходит, мы Вашу работу доделываем. Я ни на что не намекаю, но у нас за такие услуги магарыч выставлять полагается, железное народное правило.

И вот уже после виртуозного командирского спича наступила вязкая, трудно текущая пауза. Василий Иванович пришёл к радостному заключению, что это от его сокрушительных аргументов Создатель утратил способность по каждому поводу умничать.

Тем не менее из телефонной трубки донёсся изрядно подсевший голос Создателя:

– Я здесь на другую табуретку пересел, поближе к форточке, – после твоих откровений воздуха иной раз не хватает.

Действительно, было слышно, как скрипит кухонная табуретка, как заедает старинный несмазанный шпингалет и с шумом отворяется форточка. Даже едва уловимый шёпот считываемых валерьяновых капель не ускользнул от чуткого микрофона мобильника.

– Ну что тебе сказать, – продолжил Всевышний, – за готовность помочь, конечно, спасибо, ощущаю плечо настоящего друга. Только магарыч полагается выставлять по завершении всей работы, если точно следовать вашей народной традиции. Как только управитесь со своей революцией, дайте знать, Я не замедлю, не привык оставаться в долгу. По такому случаю, не исключено, что и Сына пришлю, пускай вместе с православным людом порадуется. Между прочим, скучает за вами, хотя и обошлись с Ним не очень приветливо. Если пользоваться твоим словарем – не по уму, то есть не совсем справедливо. Извини, что отвлекаюсь, но ты хоть обращаешь внимание, как нынче утром в Разливе птицы поют? Давай помолчим, насладимся хоть малость – до чего же люблю наблюдать на ранней заре пробуждение вашей природы.