Юра Хадзис - Евангелие от Кирилла

Старик не слушал никого. Он спешил. Дом, в котором остановился Египтянин, снимал римский легат, начальник гарнизона, погибший вчера. Старик же выбрал себе дом рядом, принадлежавший начальнику сборщиков пошлин, главному мытарю Иудеи. Сам главный мытарь бежал, скрылся вначале восстания, потеряв в уличной бойне сыновей и зятя.

Ближайшее окружение старика заполонило некогда богатый дом, и пока он сам удалился для отдыха в спальню, все они: нищие и недоучки, разбрелись по комнатам, в поисках ценного. Только Иисус, думая о всех, отправился на поиски съестного. Спустившись в подвал, он нашел там муку, вино, крупы и вяленое и соленое мясо. Там же он увидел в углу корзины для субботней трапезы, и так, как приближался Шаббат, решил взять, тем более, что солома, необходимая для них, лежала тут же, под ногами.

Сгребая солому в кучу, чтобы было удобнее собрать ее, Иисус заметил кусок ткани в зеленую и белую полоску, выглядывавший из-за корзин. Сдвинув их в сторону, Иисус потянул за ткань. Гора сложенных друг на друга ящиков закачалась, мешки с мукой накренились, и все рухнуло, обрушилось и разломалось. Мешковина лопнула, белая пыль взвилась в воздух, и когда все осело, среди рухнувшей бесформенной кучи, поднялся человек, испуганно озираясь. Был он белый от муки и страха.

Иисус схватился за пояс, где висел большой галилейский нож. Человек резко подался к стене, еще больше перепуганный этим движением.

Иисус ободрился и миролюбиво развел руки.

– Кто ты? – стараясь говорить приветливо, спросил он. – Как твое имя?

– Закхей, – голос человека дрожал и звучал сипло и сдавленно от страха.

– Ты хозяин? Не бойся, я не обижу тебя.

– Нет, я сын его.

– Сын мытаря Фалева? Ух ты.

– Я не виноват. Я только помогал отцу. Ведь в Законе сказано: сын, да поможет отцу во всем. Правда?

– Ты знаешь Закон?

– Да, господин. Я учился у равви Иехонии.

– Не зови меня – господин. Я малый у господа.

Закхей кивнул все еще испуганно и настороженно.

– Это хорошо, что ты изучаешь Закон. Тогда ты должен быть честный, богобоязненный и полный любви к людям, как этот сосуд. Ты никогда не станешь таким, как твой отец.

– Но…мой отец тоже знает Закон. Он и сейчас ходит к садоку Авиуду. Мой отец хороший. Он всех любит и никому не хочет зла.

– Он мытарь, а это уже зло. Он обирает вдов и сирот до последней нитки и забирает у них вдесятеро больше положенного.

– Отец все, чем владеет, получил в наследство и приумножил трудом своим.

– Если бы было так, по улицам бы не ходили нищие, которых он ограбил. Не будем спорить, сын своего отца. Ты тоже будешь, как твой отец и тоже станешь мытарем. Верь мне, я верно говорю, потому что в Законе говорится: иди тропой, которой отцы идут. Но придет день, когда ты раскаешься и сам вернешь то, что получил неправедным путем. Перестань трястись, отряхнись и приведи себя в порядок. Когда придет удобное время, я выведу тебя из города. А сейчас помоги мне собрать субботние корзины, и я отнесу их наверх, потому что меня послали именно за ними.

Закхей, уже осмелев, неожиданно усмехнулся.

– Прости, что я скажу тебе, господин.

– Говори.

– Ты ведь тоже знаешь Закон и чтишь его.

– Истинно.

– Но ты тоже берешь то, что тебе не принадлежит. Ты тоже подобен моему отцу и не вправе судить его.

Иисус покраснел и резко ответил.

– Отряхнись от муки и соломы. Твои слова написаны на лице твоем.

Смутившись, Закхей стал торопливо и шумно отряхиваться, а Иисус быстро пошел к лестнице, ведущей наверх.

Только после второй стражи восставшие стали успокаиваться. Но прошло еще немало времени, когда Иисус осмелился спуститься в подвал.

Закхей спал в углу на соломе, свернувшись в калачик. Он не только почистился сам, он еще убрал все следы недавнего разрушения, все поломанное и ненужное сложил в одну кучу, туда же сметя рассыпанные и раздавленные продукты.

– Эй, эй, сын подати, – насмешливо позвал Иисус, осторожно трогая спящего за плечо.

Закхей, еще не проснувшись, рывком сел и так и остался, растерянно моргая и усердно протирая лицо ладонями. Глаза его беззащитно и сонно щурились на свет факела, с которым пришел Иисус.

– О, Хабер, ты пришел! – воскликнул он, придя в себя.– Я думал, что умру здесь, и труп мой осквернит все съестное.

– Ты фарисей? – Иисус, зная, что времени у него еще много, вставил факел в кольцо на стене и сел рядом с Закхеем. Только сейчас он разглядел того: крепко сбитый, маленький и круглый, он был приятен лицом и носил небольшую рыжеватую бородку.

– Мой отец фарисей, и братья…и я. А что, ты не любишь фарисеев?

– Отец Небесный одинаково изливает благодать на всех. Мы тоже должны любить всех, – ответил Иисус, в который раз думая о лживости слов и дел на земле.

– Ты это хорошо сказал. А ты совсем еще молодой. Наверное, и неженатый.

– Нет. А ты?

– Женат. Жена с бременем поехала к родителям в Вифанию-портовую. Хорошо. Наверное, уже родила там. В ее семье все женщины должны рожать в Вифании.

– Почему?

– Так им рек пророк Одетта.

– Еще при древнем Царстве? Так давно?

– Она из древнего рода. Увижу ли я когда-нибудь мое дитя, плод мой.

– Хватит, вставай, – Иисус резко поднялся, словно недовольный чем-то.– Надо идти.

Закхей замолчал и быстро встал.

– Я готов.

Иисус вынул из кольца вставленный туда факел.

– Иди за мной и не шуми.

– Хорошо, хорошо. Ты добрый, очень добрый.

Иисус, не слушая его больше, первым стал подниматься наверх.

Осторожно пройдя через привратную, они оказались на улице Иерусалима. Это была боковая улочка, довольно узкая для большого города, но она своим концом упиралась в широкую улицу, ведшую к Храму. Иисус хорошо знал эту улицу, по ней в праздничные дни шли паломники на поклонение. Тогда на ней бывало шумно. Сейчас же стояла тишина, и тьма окутывала все вокруг, только выломанные ворота, валяющиеся дальше по мостовой, напоминали о недавнем сражении.

В молчании, стараясь держаться стен, Иисус и Закхей быстро пошли, направляясь к восточным воротам. И если Иисус шел хоть и осторожно, но уверенно, то Закхей заметно отставал. Он все больше потел, ноги его немели от страха и подгибались.

Египтянин был бы плохой стратег, если бы не поставил стражу у городских ворот.

К счастью Иисус знал одного из стражников. Узнав его в свете костра, он заговорил первым.

– Мир тебе, Ахим.

– А, Иисус, – живо ответил тот, сонно щурясь. – Что ты здесь делаешь в такое время?

– Раббони послал меня за маслом на Масленичную гору. Пока дойду туда, солнце начнет всходить.

– К чему такая спешка, брат?

– Масло нужно покупать отстоявшееся, пока маслодавка не начала работать, и его не помешали с только что выдавленным.