Комбат Найтов - Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез

– Вы понимаете, о чем идет речь?

– Видимо, о Втором фронте, товарищ Сталин. Не о консервах, а о высадке в Европе.

– Именно так, товарищ Матвеев. Британцы упорно оттягивают сроки высадки, ссылаясь на сложность операции. Американцы согласны ускорить этот процесс. Вам необходимо показать им, как вы готовите десанты, например, на примере Одессы. Вот такую задачу мы ставим перед вашим фронтом и флотом. Вы понимаете меня?

– Так точно!

– Совершенно не достаточно просто показать подготовку войск. Нам нужен успех, успешный десант в Одессу и разгром румынской армии под Одессой.

– Товарищ Сталин! Фронт пока только под Березанью. И там немцы, а не румыны. Румынские части тоже есть, но их немного.

– Вы считаете, что высадка в Одессе и удар в тыл немцев не решит эту задачу?

– Так точно! Мы не сможем обеспечить десант ни плавсредствами, ни снабдить его в должном количестве боеприпасами.

– Спасибо за откровенность, товарищ Матвеев. Как вы считаете, сколько тоннажа нам недостает, и какого?

– Я уже говорил, товарищ Сталин, что требуются десантные корабли, могущие перевозить танки. Кроме того, требуются тяжелые истребители, способные предотвратить разгром десанта в море авиацией. Требуемый тоннаж: тридцать-сорок кораблей типа Марк-1, если не сделали более вместительных, это по тому, что давали нам в училище.

– Спасибо, товарищ Матвеев. Вы свободны!

Было видно, что Сталин раздражен ответами, и потянулся к трубке телефона. На выходе офицер НКВД остановил майора и напомнил ему о секретности разговоров с Верховным.

– Вас понял! Не было никаких разговоров.

На выходе его встретил Касатонов:

– Товарищ майор, вас ждет адмирал.

Матвеев вздохнул и пошел за ним. С кристально чистыми глазами соврал начальнику, что Верховный интересовался службой и просил подготовить учения, сроки будут названы позднее. Кроме того, интересовался семьей, партийностью и другими личными вопросами. Октябрьский посерел при упоминании о семье.

– Ладно, майор, продолжайте свой отпуск и лечение. Далеко от санатория не уходите, вдруг понадобитесь!

Уходя, Матвеев услышал бурчание адмирала: «Врет, стервец!» Следующий день прошел спокойно, в санатории он вообще не поделился, где был. Сходил на процедуры, повалялся в грязи: ту самую грязь из Евпаторийских болот, оказывается, используют для лечения! Правда, предварительно нагревают, а Матвеев вечно лез в холодную! Видимо, поэтому то шерсть вылезает, то хвост отваливается! Вечером вышел за территорию, купил сухого крымского, здесь оно на каждом шагу продается, фарфоровую кружку с носиком, и пошел по дороге мимо санатория наркомата горной промышленности в гору. Врачи рекомендовали так разрабатывать ногу. Мимо проскочил «Виллис», затем резко затормозил и поехал рядом. За рулем сидела Соня!

– Садись! – она уже не в форме, так что не прищучишь.

– Куда летишь?

– Держись, у меня мало времени! – крутнувшись по серпантину, она отскочила в соседний поселок Гаспра, покрутилась по каким-то переулкам и остановилась возле небольшого домика.

– Открой ворота!

Дмитрий вылез и вытащил щеколду из ворот, «Виллис» заехал во двор.

– Закрывай!

Она загремела ключами и открыла дверь.

– Заходи!

Дима зашел. Соня спичками зажгла лампу, затем взяла его за руку и куда-то повела. Оказалось, спальня! Она поставила лампу и стала снимать полушубок.

– Где мой сын?

– В Севастополе. Я чуть не умерла, когда узнала, что тебя нет.

– Откуда ты знала, что он в Краснодаре?

– Я была в Феодосии в ноябре. Хотела увидеть Десфину. Там и узнала. Я усыновила его, как только узнала, что ты погиб. Теперь я – его мать, мать твоего сына. Но вот беда! Я никогда не спала с его отцом! – и она расстегнула юбку, которая упала на пол, и переступила через нее. Она подошла к Дмитрию и требовательно стукнула его лобком.

– Верни мне сына! Ты замужем, и будь со своим мужем, – включив фонарик, он вышел из комнаты и дома. Сзади раздались всхлипывания, но он не обращал на них внимания. Забрав из машины вино, вышел из дома через калитку и пошел вниз по улице.

«Чертова кукла! Вечно лезет во все дырки!» – вспоминая, как она его подставила с Мехлисом, думал Матвеев. И сейчас намечается большой скандал с начальством, и тут же появляется эта особа и доводит все до абсурда! Пришлось топать по дороге вниз километра четыре, если не пять. Вино он допил, а когда вернулся в санаторий, ему передали пакет, заставив расписаться в получении.

В пакете лежал пропуск на машину и приказание прибыть в Ливадию к двум часам.

Оставалось три часа, Дмитрий еще раз выгладил и вычистил форму. В городе комендантский час, но предъявленный пропуск действовал, его выпустили на машине из санатория. Доехал до Ливадии, там к нему подсел солдат НКВД и показал «его» место на стоянке. На входе попросили сдать оружие, лейтенант присвистнул, глядя на гравировку, и показал ее другому офицеру. Отдали честь и даже не обыскивали, просто спросили: «Все?» Прошел в знакомую приемную, предъявил бумагу и удостоверение личности. Попросили присесть, но буквально через несколько минут указали рукой на дверь:

– Входите!

В кабинете довольно много людей: американцы и наши, человек восемь. Застыл у дверей, так как самого Сталина не было. Через некоторое время Шапошников обратил на него внимание:

– Чего застыл? Проходи, садись, – и указал место у края стола.

Через десять минут все встали: вошел Сталин, и вкатили коляску Рузвельта. Ее поставили рядом с креслом Сталина.

– Докладывайте, Борис Михайлович.

– Министр иностранных дел Турции господин Менеменджи-оглы уведомил Правительство СССР, что Правительство Турции не возражает против прохода военных кораблей СССР через черноморские проливы в уведомительном порядке. Он также подтвердил, что Правительство Турции разорвало дипломатические отношения с Германией и странами-сателлитами Германии. Таким образом, наши совместные усилия увенчались успехом. Однако премьер-министр Иненю по-прежнему не считает возможным вступление Турции в войну на стороне Объединенных Наций и придерживается политики нейтралитета.

– И вашим, и нашим! – резюмировал Сталин. – По второму вопросу, Борис Михайлович?

– Здесь присутствуют все непосредственные исполнители: подполковник Матвеев, полковник Траскотт, майор О’Дерби и переводчик капитан Никонов. Они готовы вылететь в Николаев.

– Товарищ Матвеев! Вы помните, о чем мы с вами говорили?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Покажите все, на что способны ваши бойцы. Это имеет стратегическое значение! Вы хотите что-нибудь добавить, господин президент?

– С апреля сорок второго года, господа, здесь, в Крыму, проходит важнейшая по своему значению стратегическая операция, в результате которой Германия и ее союзники на всю глубину доступны для нашей тяжелой авиации! Сегодня мы начинаем новую совместную операцию, целью которой является высадка нашей армии в Европе. И я в восторге оттого, что Советский Союз нашел силы и средства оказать нам помощь в подготовке такой операции. Успехов, господа! – во время речи президента встали два американских офицера.