Александр Солженицын - Красное колесо. Узел IV Апрель Семнадцатого

– Да старого правительства уже нет давно.

Толпа тысяч десять – „Временное правительство – залог спасения родины”, „Да здравствует гражданин Милюков”, „Да здравствуют союзники” – пришла к Казанскому собору. Говорят: тут будут выступать Родзянко и генерал Алексеев.

Море голов. Возвышается на чьих-то руках большой портрет Керенского. Ждут.

Но ни Родзянко, ни Алексеев так и не прибыли. А студент с грузовика:

– Появились люди с керосином, поджигающие родину. А один среди них привёз из Германии целую бочку.

Офицер с красной розой в руках, помахивая ею ко вниманию:

– Сегодня знаменательный день. Снова чувствуется, что русские люди объединяются любовью к родине. Люди, на словах стоящие за свободу, стреляли в волынцев, давших нам свободу. Пусть из нечистых уст таких людей не раздаются слова о мире! Свежая и радостная, как этот цветок, душа русского народа найдёт путь к миру. Но невозможен мир без победы.

Инвалид из немецкого плена: о мучениях наших там.

– А ленинцы поехали по Германии, пропитанной русской кровью!

Кричат солдаты снизу:

– Долой Ленина!… Расстрелять ленинцев!…

Кто-то вроде председателя убеждает, что надо действовать только словами.

– А они стреляют!

Грузовик уехал. Митинг продолжается. Штатский интеллигент:

– Я – беспартийный. Кучка людей с оружием, пришедшая с Каменноостровского, позволяет себе призывать народ к свержению правительства. Сейчас на Марсовом поле я слышал призывы к избиению интеллигенции! И это – идейные борцы? Да разве можете вы не отдать должное Милюкову как политическому деятелю? – (Крики: да здравствует Милюков!) – Подобные ему люди – цвет русской интеллигенции, и мы должны им гордиться!

Военный врач:

– Я вернусь на фронт – и как мне нарисовать здешнюю картину? Не нанесите нам предательского удара из тыла! Армия должна знать, что может спокойно стоять к вам спиной. Иначе ей придётся стать вполоборота, и создастся опасное положение. Кучка бездарных людей пытается разъединить даровитую возглавившую нас власть. Временное правительство должно объединиться с Советом на общей платформе любви к родине.

Его качают.

Взошёл депутат от другого митинга, с Мариинской площади. Там Зарудный обещал, что все законные меры к стрелявшим будут приняты. И прокурор уже начал следствие по делу об убийстве…

Туда! Туда! Там – главное. Там – правительство, там будут выступать министры!

Необозримая толпа стала промешиваться, разворачиваться – на Мариинскую!

Появилось гуще автомобилей – легковых и грузовых. Ездят от квартала к кварталу, останавливаются, и с них – речи.

– Происшедшее показало, что у нас есть элементы, которые добиваются гражданской войны. Но благоразумие удержит наш народ от этих призывов.

Из толпы пронзительно:

– Вы же сами, кадеты, в Пятом году звали народ на захватный путь! Что же вам теперь не нравится?

На площадях, где митинги, дежурят кареты и автомобили Красного Креста. Некоторые и движутся медленно, вместе с демонстрациями.

К пяти часам дня рабочие колонны прошли и ушли – а Невский залит разношерстной толпой. Настроение самое приподнятое и уверенное: берёт верх – за правительство, за Милюкова!

– Смотрите! Не капитал манифестирует за правительство, а та же демократия!

– Мы шли на каторгу, на виселицы, а теперь мы, разночинная интеллигенция, – „буржуазия”?

– А кто – не „буржуазия”? А крестьяне – не „буржуазия”? Да большинство российского населения! Оттого и смешны притязания „пролетариата”, каких-нибудь трёх процентов, на какую-то свою диктатуру…

– Теперь – мы сами должны охранять закон. Это – не в царской России, где он ничего не стоил.

Идёт колонна учащихся младших классов с плакатом: „Да здравствует Временное правительство!” С тротуаров – восторженная встреча, машут платками.

Проезжал Терещенко в открытом автомобиле. Его узнал Невский и шумно приветствовал.

А со стороны Адмиралтейства всё врываются и катят по Невскому – оливковые военные грузовые автомобили, в победной февральской манере наполненные солдатами и публикой, но без оружия, – и машут толпе шапками, гимназическими картузами, круглыми матросскими шапочками, обнажая короткостриженные головы. Над кабинами развеваются флаги: „За Временное правительство!” – „Работа здесь, победа там!”

Их встречают рёвом, встречно машут платками и шляпами.

С одного грузовика разбрасывается кадетское воззвание к поддержке Временного правительства. С другого – в напоминание, листки с речью Вильгельма к его гвардии, зовущие к полному разгрому России,- их расхватывают, читают вслух. Когда грузовики останавливаются для речей – на них ещё пытаются взлезать из толпы.

Машут и раненые из дворца Сергея Александровича и других лазаретов.

Кажется: весь Петроград – за правительство! И – кто же ещё против!

Вот уже и на трамваях появились углём и мелом надписи: „Долой Ленина!” – „Вильгельм! Забери своего Ленина!” И каждый такой проходящий трамвай Невский осыпает аплодисментами.

– Да никогда со времён Петра в этом городе не было подобного! Удивился бы великий император!

И Коля с двумя друзьями – счастливые, неслись в грузовом кузове.

В одном грузовике – солдат с дорогими цветами в руках. Ему аплодирует толпа.

В другом – опять георгиевские кавалеры. Стоит офицер, снял с груди бело-эмалевый крестик на золотой петельке и вытянутой рукой держит перед собой. Из толпы – аплодисменты.

С грузовиков разбрасывают: „Оставьте частные интересы! Соединимся для защиты России!”

Мостовые – это дороги революции. Кто владеют мостовыми – те направляют революцию.

Потом – слух на Невском: шесть вооружённых автомобилей поехали арестовывать Ленина.

К Троицкому мосту повалили любопытные.

Заседание Исполкома растянулось изнурительно долго. Уговоренный текст своего Разъяснения Временное правительство не слало, не слало, не слало, – хотя большинство ИК давно уже было на него согласно, только пришлите.

А между тем заводы, возбуждённые кем-то… Никто тут не смел сказать, что большевиками, – хотя сегодня и главарей их здесь не было. Никто не смел сказать, что – большевиками, потому что это не доказано строго… Но заводы шли и шли вооружёнными колоннами в центр, и поездки Чхеидзе и Скобелева никого ни на волос не остановили. А в центре – всё более распоясывалась обывательская публика в защиту правительства, и легко было ожидать столкновений, – и они произошли, со стрельбой и убитыми.

Немного тех убитых – но какой сигнал о неуправляемости событий! А главная опасность: что стреляли вооружённые рабочие в безоружных солдат! Что ж это могло развернуться? Только-только успокоили вражду солдат к рабочим из-за 8-часового дня – а что произойдёт сейчас? Слали несколько членов ИК в несколько мест на Невский успокоителями.