Александр Солженицын - Красное колесо. Узлы V -XX На обрыве повествования

Отставленный в июле Керенским неуравновешенный В. Львов является к нему с неопределенным предложением „вступить в переговоры с группой общественных деятелей, имеющих реальную силу”, для сформирования более крепкого кабинета. Имен не называет. Керенский, обеспокоенный таинственностью, соглашается: да, он хочет иметь правительство на крепкой основе. В. Львов уезжает в Москву. – Савинков выезжает в Ставку для окончательного согласования корниловских предложений.

В ПСРСД принята резолюция Володарского: Буржуазная печать преступно травит нашу армию, Ставка клеветнически изображает поведение солдат как якобы бегство. – Комиссары Войтинский и Станкевич поддерживают версию о доблестном поведении наших войск под Ригой. – Ригу посетил император Вильгельм. (От взятия Риги буря восторга по Германии.) – Потресов: Довольно надежд на переговоры с германскими с-д, пусть не туманят нашего сознания. – Наше отступление на рижском участке продолжается. В Петрограде нагнетается паника: „немцы придут”. Работают несколько комиссий: эвакуировать учреждения и принудительно выселять из города неработающих. В эвакуации заводов рабочие видят контрреволюцию. Вводятся пассажирские поезда из товарных вагонов, планируется охрана покидаемого имущества. – ПВО передается Верховному Главнокомандующему, но сам Петроград будет выделен под отдельное управление с чрезвычайными полномочиями против сеющих панику и слухи, с правом закрытия газет и запрета собраний. (План ввести военное положение с приходом верных войск.)

ЦИК: не допускать понижения рабочего дня ниже 8 часов. – После обысков и арестов в разных городах в поисках контрреволюции, пресса: раскрыт монархический заговор! Старший следователь судебной палаты опровергает: не оказалось. – „Известия”: При Ставке свила себе прочное гнездо гидра контрреволюции, ВП скоро разгонит ее. – Волнения в коломенском гарнизоне. В Серпухове разгром пивных складов, город на военном положении. – Бунт крестьян в усадьбе Вяземских Лотарево; кн. Борис отвезен на ст. Грязи, там растерзан солдатами и доколот собственным конюхом. – На ЮЗФ комиссар ф. Линде убит разъяренными солдатами.

Переговоры Савинкова и ген. Корнилова в Ставке; удовлетворительно согласуется все тот же корниловский план укрепления дисциплины в тылу, ВП обещает исполнить в ближайшие дни. Корнилов: Керенский слабохарактерен, легко поддается влияниям и не знает дела, во главе которого стоит; но при нынешнем политическом положении буду его поддерживать для блага отечества. Савинков: Ожидается новое вооруженное выступление большевиков, мы не можем рассчитывать на петроградские войска, пришлите в Петроград конный корпус; он разоружит петроградский гарнизон, Кронштадт, рабочих, введем осадное положение, патрули, военно-полевые суды. Если понадобится, будем действовать и против СРСД. Барановский (шурин Керенского и начальник его кабинета): Ударить так, чтобы почувствовала вся Россия! – Под разными предлогами окружением Корнилова уже командированы в Петроград несколько десятков офицеров, они в решающие часы помогут овладеть положением. Но Главный комитет Союза офицеров Корнилов согласен убрать из Ставки в Москву. – Савинков еще просит: не ставить во главе корпуса ген. Крымова (будет слишком рьян в подавлении и наказаниях) и не присоединять „Дикой” (туземной, из кавказцев) дивизии. Корнилов обещает. – Но тем же вечером приказывает Крымову: сосредотачивать 3-й корпус (и Дикую дивизию) между станциями Гатчина и Александровская, затем в боевом порядке двигаться к Нарвской, Московской и Невской заставам столицы, и при всех обстоятельствах подавить большевиков. Крымов уезжает из Ставки. – Командование ПВО объявляет вывод из Петрограда ближе к фронту полков, принимавших участие в восстании 3-5 июля. ПСРСД критикует распоряжение как контрреволюционное. – Но 3-му конному корпусу надо двигаться железными дорогами, а они в агонии, падение дисциплины, порча подвижного состава. – Всероссийский железнодорожный союз (Викжель) установил для всех рабочий день 8 ч., а для конторщиков 6 ч.

После беспорядочных бесед в Москве шутовской визит В. Львова к Корнилову в Ставку 25 августа: он-де с полномочиями от Керенского: каковы пути создания твердой власти? диктаторство самого Керенского? диктаторство Совета Обороны, 3-4 лиц, включая Корнилова? или диктаторство одного Верховного Гк-щего? Корнилов в простоте ведет серьезные переговоры с неполномочным бывшим министром: чтобы спасти страну, согласен на любой из вариантов. Приглашает Керенского в Ставку для уточнения деталей, да и безопасней быть ему здесь в такой момент. – А Савинков, воротясь в Петроград, отчитался Керенскому об уговоре с Корниловым и просит наконец утвердить все намеченные строгие меры. Керенский снова оттягивает. (Страшится выступить против рев. демократии, против Совета, – вся популярность на карте!) Савинков возмущен: слабоволие Керенского губит Россию. Керенский обещает окончательно: завтра, 26-го вечером, ВП будет заседать и утвердит.

Эти дни в Кронштадте и Сестрорецке усиленные митинги, устраиваемые большевиками, с призывами выступить на улицы Петрограда. – Вечером 25-го Выборгский комитет большевиков, узнав о движении 3-го корпуса, отменяет выступление. – По этим же тревожным сведениям ночное заседание ЦИК с представителями воинских частей. А между тем провинившиеся за 3-5 июля части отправляются на фронт? – Всего через неделю после того, как гарантировали заготовительные твердые цены на хлеб, ВП удваивает их в надежде получить хлеб. Подорван весь авторитет хлебных заготовок, хлеба тем более не повезут, ожидая следующего увеличения. В протест минпрод Пешехонов ушел в отставку.

В Ставке совещание армейских комиссаров и комитетов. (Корнилов по плану хотел их вовсе запретить, Савинков обещал лишь сужение их в едения.) Корнилов призывает их к дружной работе в спасении армии. – С комиссаром Ставки Филоненко готовит проект Совета Обороны (Керенский, Савинков, Корнилов, Филоненко, ген. Алексеев?). Филоненко по аппарату передает план Савинкову. Приглашаются в Ставку на совещание Родзянко, Милюков, кн. Г. Львов. – Корнилов телеграфно подтверждает в военное министерство Савинкову, что 3-й конный корпус будет сосредоточен под Петроградом к вечеру 28-го; военное положение в столице следует вводить с утра 29-го.

А в Петрограде воротившийся из Ставки фигляр В. Львов, в заметном душевном неравновесии, приходит к Керенскому вечером 26-го, за несколько часов до заседания ВП, где уже неотклонимо должен быть подписан закон о твердых мерах, и путано передает Керенскому свой разговор с Корниловым как прямое поручение от Верховного: предложить отставку всех министров и введение единоличной диктатуры Верховного. – Озарение и драматическое сальто Керенского: спасен! теперь можно не подписывать твердых мер, а за все промахи ВП расплатится Корнилов! Заставляет В. Львова изложить письменно и настаивает на формулировке „ультиматум” (от Корнилова). – Затем устраивает аппаратный разговор с Корниловым, ложно изображая, что присутствует и В. Львов: Подтверждает ли Корнилов то, что передал через Львова? Корнилов, не проверяя о чем речь, простодушно подтверждает и зовет Керенского и Савинкова скорее приезжать в Ставку. Керенский обещает (чтоб усыпить в бездействии). – Сам же заставляет Львова повторить рассказ, при подслушивающем свидетеле за шторой, и немедленным арестом изолирует Львова от всяких других объяснений. – Исказив весь эпизод на заседании ВП, Керенский к концу ночи получает от него диктаторские полномочия. Кокошкин не согласен, это делает остальных министров простыми исполнителями, заявляет об отставке. Другие министры-кадеты следуют ему, правительство снова остается без правого крыла. – К концу ночи, без ведома ВП, Керенский единоличной т-мой в Могилев (без регистрации в ВП по форме, без скрепляющей подписи) отрешает Корнилова от должности Верховного. (Он и не вправе единолично уволить Верховного.)