Дмитрий Морозов - Пленники вечности

Глаза Пшибышевского загорелись.

— Двустволки и фашистские гранаты оказались не очень эффективными, а бриллианты — слишком дорогими. Ведь в пучине времен главное — психика и умение владения холодным оружием. Посему выбрали ребят из военно-исторических клубов. Дешево — и сердито.

— Но почему не зулусов с ассегаями? Они уж точно владеют своими копьями лучше «фестивальщиков», — возразил Герман.

— А тут приходиться допустить, — отпарировал Стас, — что мы имеем дело с силой, заинтересованной исключительно в русских.

Полковник кашлянул.

— Интересно, — сказал он, — есть ли на Западе аналоги моей конторы? Наверняка ведь есть, и так же хорошо умеют держаться в тени. Вот у них бы спросить про аналогии и других «гостей».

— Вряд ли это осуществимо, не так ли, товарищ полковник?

— Так, Герман, так, — вздохнул дядя Саша. — Кто же с такими вопросами вылезет на международный уровень?

— Ну что же, — Стас посмотрел на свой исписанный лист и приобщил его к общей куче папок. — Я прошу разрешение на ознакомление с материалом до того, как начну работать с Игорем.

— Похвально, — сказал полковник. — Но срок тебе — трое суток. Потом — приступай к допросам.

Он повернулся к Герману:

— А ты, балда, запомни — еще один факт художественной самодеятельности, граничащий с должностным преступлением, и…

— Так точно…

Герман вполне сносно вытянулся, но честь отдал на дурацкий заокеанский манер.

— Учту пожелания начальства!

Стас собрал паки, кассеты и бумаги в пластиковый пакет, направился к сейфу, и тут обернулся к полковнику:

— Я вот думаю: кони, мечи… Весь мой тренинг…

— Верно думаешь, — кивнул головой полковник. — Если можно оттуда сюда «гостя» заслать, вдруг да отсюда, туда можно заслать нашего человека?

Стаса передернуло.

— Уж лучше перевербовать игореву «начинку».

— А гарантии искренности где взять? — развел руками полковник. — Так что будь готов к самым диким заданиям, капитан.

— А ты еще ворчал, что работу не дают по профилю, — не преминул съязвить Герман.

Рыхлая земля размокла после недавнего дождя, и кони ступали тяжело, увязая в грязи по самые бабки. Командир маленького личного воинства князя Басманова, засечник Ярослав, продолжал ворчать, однако опричный воевода давно привык к этой его манере и обращал внимание на причитания ратника, не больше, чем на комариный писк.

— Надобно было прихватить с собой два десятка стрельцов, да казачков с дюжину, — бормотал в бороду Ярослав, труся по правую руку от князя. — Небось не к теще на блины по родной стороне едем. Кругом земля германская.

— Наша, наша это уже земля, — усмехнулся князь. — Или Кестлер своими демаршами и на тебя тоску нагнал?

— Спужать не спужал, — пришел ответ, — но на думки невеселые навел.

— И о чем думки-то?

Ярослав нахмурился.

— Раньше, когда кругом от наших полков черным-черно было, германец не озоровал, сидел тихо по своим деревенькам да городам, словно битая собака. А сейчас, слухи ходят, осмелел зело.

— Это ты про засаду на ертаул наш? Да то смех один, а не засада. Прилетели две-три стрелы из кустов, коней посекло, и все дела. На наших югах, где-нибудь на ногайском тракте, об этом на второй день и говорить бы перестали.

— Так то на ногайском тракте, — покачал головой засечник. — Степняк — он по-другому не умеет. Ни пяди без боя землицы не сдает. А тут народ смирнехонек, к порядку приучен. Но как зашевелился Кестлер, так народец вдруг к топору потянулся.

— Видно, кто-то воду мутит, подбивает их на озорство и разбой, — отмахнулся Басманов беспечно. — Руки не доходят разбираться, кто здесь омут будоражит. Но, сдается мне, как только полки через Наро-ву пойдут, притихнут здешние людишки. Верно ты говоришь — совсем они не ногайцы, да и не татары. Забитые, смирные, гладкие да сытые.

— И все же надо было стрельцов взять конных, — не унимался Ярослав.

Басманов посмотрел на него с ехидцей.

— Уж не стареешь ли ты, верный мой человек? Сервов с вилами да самострелами испугался?

— Не за себя робею, — буркнул обиженный засечник.

— А ты за меня не бойся. — Басманов вытащил из-за пазухи крест и поцеловал его. — Небось, нескоро еще смертушка моя.

— На Бога надейся, сам не плошай.

Князь удивленно воззрился на Ярослава.

— Как ты сказал?

Тот повторил.

— Сам, что ли, измыслил?

— Не-а, это людишки Карстена Роде, чудные его морские разбойники, что Черным Легионом себя кличут. От них набрался. Говорят, в их краях присказка такая.

— В их краях…

Басманов ссутулился в седле, размышляя.

Давно уже он выбросил из головы попытки понять, откуда свалились к нему «морские разбойники». Первое время он чего только ни передумал. Зализу, опричника из Северной пустоши, что привел их на войну конными и оружными, всего запытал. Но Семен Прокофьевич, обычно отвечающий на расспросы дельно и кратко, нес какую-то тягомотину. Да такую, что случись нечто подобное иному вотчинному боярину нести, не миновать бы ему застенков и допроса с пристрастием.

С одной стороны выходило, что они — жители Северной пустоши. В землях, вверенных заботам Зализы, имеют хозяйство, во всех делах Семена Прокофьевича, ратных его трудах и прочем, участие принимают. Даже батюшка при них имеется.

С другой же…

Басманов потому и был высоко вознесен царем, что никогда не верил слухам, да и вести от верных людей проверял да перепроверял многократно.

Сообразно этой своей особенности поступил он и в этот раз. Заслал на стоянку зализиных темных людишек верного человечка.

Человечек тот скоро принес вести странные. Выходило, что те, кто под Зализой ходят, это одно дело, а другие, именующие себя Легионом, совсем даже подозрительные. То ли христиане, то ли басурмане, в иных делах выказывают сноровку небывалую, а самых простых вещей не ведают, словно родились в волшебной стране Индии, куда ходил в походы легендарный Вольга в поисках Индрика-Зверя.

По-хорошему, надлежало Басманову учинить разбор — кто такие, откуда и на кого умышляют. Но кроме подозрительности и дотошности водилась за князем и другая черта. Тех, кто под его рукой ходил, он проверял тщательно, безоглядно не доверяя даже собственной тени. Но уж если не один верный человек говорит доброе о ком-то, а сразу несколько…

Семен Прокофьевич Зализа горой стоял за темных людишек, невесть откуда взявшихся. Карстен Роде, от самого государя получивший грамоту на балтийскую навигацию, души не чаял в Легионе. А уж он давно доказал свою безоглядную верность Москве и престолу.

Тем не менее, Басманов не возражал, когда маленький отряд был «списан на берег». Князь понимал: морская война для России дело новое, неизведанное. Кто его знает, как они там себя показывают? По меркам морского волка Роде — может и неплохо, но…