Дмитрий Морозов - Пленники вечности

Подбежавший со стороны деревни ангмарец попытался поднырнуть под зубастое лезвие модифицированной алебарды, но тут же схлопотал по загривку обратной стороной древка и ткнулся лицом в землю. Дан тут же попробовал могучим пинком свернуть ему челюсть, но промахнулся буквально на волосок.

Абордажники отвлекли дана, и назгул сумел отползти в сторону на четвереньках.

Участь дана казалась предрешенной, но он впал в самое настоящее берсеркерское состояние. Хохоча во все горло, он сам бросался на врагов, дико вращая глазами и размахивая гизармой.

В итоге Черный Хоббит умудрился перерубить древко противника пополам, лишив того преимущества дистанции. Хотя кровь хлестала у врага из множества ран, он еще несколько мгновений продолжал отмахиваться обломками, пока конец его существованию не положил удар ангмарца.

— Крепкий парень! — прохрипел назгул. — Таким курганы насыпать надо…

— Таких собакам надо скармливать! — Хоббит с каким-то детским обиженным выражением рассматривал правый рукав суконной рубахи, быстро набухающий от крови. — Достал все же, стервец.

— Поставь свечку, что всю руку по плечо не оттяпал. Да заткните вы кто-нибудь эту девицу!

Абордажник выхватил из-за голенища нож и поднес к глазам женщины. Та осеклась на самой верхней ноте своего крика и замолчала.

— Не подняли ли мы тревогу? — спросил ангмарец.

В это время девица вдруг сказала:

— Вы за Магнусом? Московиты?

Назгул захлопал глазами. Потом догадался:

— Это ты огонь на башне зажгла?

— Я.

— А чего визг подняла?

— А кто не закричит, когда вокруг убивают, машут алебардами и мечами!..

Женщина оттолкнула в сторону своего пленителя, поднялась и принялась приводить в порядок платье.

— Как думаешь, в башне услышали шум схватки и крики? — спросил ангмарец, с тревогой глядя на то, как люди Соболевского спешно пытаются привести в чувство своего командира.

— Вряд ли. — Женщина с гадливым выражением отошла в сторону от мертвецов. — Далеко слишком.

— Но риск есть. — Ангмарец потеребил пальцем нижнюю губу. — Надо что-то придумать.

Спустя примерно пятнадцать минут лучник, выглянувший из бойницы, увидел мужчину в одежде датского ратника, с дикими воплями гоняющегося за женщиной.

По беспорядку в одежде, растрепанным волосам и иным признакам караульный безошибочно определил, что у товарища по оружию гормоны наконец-то взяли верх над воинской дисциплиной.

Лучник оглянулся, поискал глазами начальника охраны Магнуса, но тот как раз отправился почивать. Глаза солдата масляно заблестели. Он отставил в сторону оружие и покинул свой боевой пост. Из самой нижней бойницы он разглядел, что жертву настигли в районе россыпи белых камней, возле начала тропинки, ведущей в деревню.

— Пойду, гляну, что там за шум, — сказал лучник, всовывая голову в караульное помещение, расположенное на первом этаже. — Разомнусь немного.

Трое играющих в кости воинов даже не подняли голову, только одноглазый мечник, вечно занятый вдумчивой правкой своего клинка бросил вслед:

— Проснется Сигвальд — я тебя покрывать не стану.

Лучник приоткрыл дверь и засеменил к белым камням.

— И кто это тут милуется? А как же старый Гюнтер, стосковавшийся по женской ласке…

Незадачливый дан опешил, нос к носу столкнувшись с ангмарцем и целой толпой людей с оружием. Он даже не пытался бежать.

Дана оглушили, связали и бросили прямо на тропинке. При этом между собой легионеры переговаривались отрывистыми фразами на немецком, как заранее условились с Басмановым.

Когда очи нерадивого часового сомкнулись, ангмарец недовольно закрутил башкой:

— Где этот мохнатоногий? Хоббит, чтоб тебя волколаки взяли, иди сюда!

Появился виновник шума. Судя по его виду, притворная погоня не на шутку его распалила, и он не прочь был продолжить спектакль до логического конца. Шпионка, кажется, тоже.

Хмыкнув, ангмарец указал на лежащие в куче вещи данов:

— Надевай шлем и кирасу, сойдешь за офицера. Тот тоже был верстой коломенской.

Вскоре трое человек, одетых в данские обноски, подошли к воротам.

Игра в кости имеет свойства полностью поглощать внимание. С ней, как говорят знатоки, может сравниться только заточка доброго меча…

Никто из находившихся в караульном помещении не поднялся, чтобы закрыть за лучником ворота. Из бойниц если кто и видел приближение Хоббита и его спутников, то особо вглядываться не стал.

Хоббит ввалился в караулку спиной вперед, бормоча какую-то ахинею из немногих известных ему данских и немецких слов.

— Что за дьявол? Напился, Эйрик? — только и успел спросить тот, у кого в руке находился стаканчик с игральными костями.

В следующий миг в воздухе прошелестел кинжал и ударил его в сердце.

Хоббит резко повернулся и пинком ноги опрокинул стол на занятого правкой клинка воина.

— Хальт! — заорал он, выхватывая свой укороченный по руке фальшион. — Доннерветтер, но пасаран!

Смелость города берет, а наглость — второе счастье. Расправиться с караулом удалось очень быстро и бескровно. В дальнейшей схватке Хоббит участия не принимал, ибо нанесенная гизармой травма начала обильно кровоточить, и он только и мог, что бороться с подступающим обмороком.

Ангмарец, легионеры и абордажная команда бегом ринулись ко входу. Наверху успел отреагировать только какой-то шибко бдительный дан. Стрела с сочным хрустом впилась в самодельный неуклюжий щит, который несли гоблины.

Внутри башни началась схватка с выскакивающими из ниш и комнатушек данами. По счастью, им также был не чужд германский педантизм и любовь к порядку. Кольчуги и кирасы, равно как шлемы и алебарды оказались аккуратно сложены в караулке. Посему сражение шло на равных — в основном, кинжалами против кинжалов.

Ангмарца шатало после удара, полученного древком гизармы. Он умудрился дважды пропустить несильные выпады; от тяжелых увечий его спас только кожаный панцирь, надетый под толстой рыбачьей штормовкой. Шаг за шагом назгул продвигался к подвальному помещению, где, по словам шпионки, держали Магнуса.

Прямо перед командиром Легиона возник начальник охраны с кошкодером в одной руке и мизерикор-дией в другой.

— Стоять! Именем короля!

Назгул обозвал его по-немецки ослом, потом собакой, потом кенгуру.

— Ко мне! — крикнул дан, собираясь поймать ролевика на старый, как мир, прием и вселить в его душу панику. — Руби негодяев!

— Шнапс и бекон! — провозгласил назгул и ринулся вперед, намотав на левую руку штормовку.

Кинжал милосердия он парировал, удар кошкодера принял на обмотку и латную рукавицу, после чего ударил головой точно в переносицу неприятеля.

У дана оказалась решительно каменная голова. Ангмарец едва не нокаутировал сам себя. Но результат оказался налицо — забыв про воинский долг, дан выпустил оружие и осел на пол.