Александр Прозоров - Рим должен пасть

Затем он услышал еще один близкий вопль, и атака прервалась. Леха настиг раненого всадника и, изловчившись, сумел его зарубить. А когда сам прискакал к повозке и осадил коня рядом с ней, то из его щита тоже торчало две стрелы, а из крупа прихрамывавшего коня целых пять.

— Спасибо, брат, — благодарно бросил Федор. Подхватив валявшийся на земле короткий меч одного из убитых, сержант обрубил им древки стрел, торчавших из щита, и быстро оглядел поле боя.

Магон осторожно поднялся, не зная чего ожидать от недавних пленников, находившихся почти рядом, свободных и вооруженных, но казалось, не обращавших сейчас на него особого внимания. Он немного успокоился, когда к нему приблизился единственный выживший военачальник, все же умудрившийся завалить и заколоть конного скифа. Он оказался и сам ранен, из рассеченного на плече доспеха сочилась кровь, но стоял, сжимая в руках окровавленный меч.

В этот момент раздались звуки схватки конных скифов, снова приблизившихся к ним. Со своего места Федор смог разглядеть, что у местного вождя осталось не больше семи человек, но его противник был почти побежден. Сам вождь дружественной орды рубился с последним воином. И вскоре поразил его в шею, в тот самый момент, когда вихрь схватки донес их до самой повозки, где сгрудились все выжившие карфагеняне.

Изможденный схваткой вождь едва успел распрямиться и опустить щит, как рядом, словно из ниоткуда, возник еще один конник и взмахнул мечом, стремясь поразить его в голову. Но к удивлению застигнутого врасплох вождя упал, не завершив свой удар. Присмотревшись, глава сопровождавших караван скифов обнаружил торчавший из горла врага кинжал. Леха успел метнуть его на секунду раньше, чем клинок нападавшего нашел свою цель.

Битва закончилась. Семеро скифских воинов присоединились к своему вождю, который, бросив благодарный взгляд на Леху, подъехал к Магону и о чем-то с ним заговорил, как всегда жестикулируя и горячо убеждая. Скоро из дальнего конца обоза к ним приблизились еще трое уцелевших пехотинцев, принявших бой в арьергарде. Все держали в руках оружие, но истекали кровью от ран. У одного из бедра торчала сломанная стрела. Показался и Акир, всю схватку пролежавший под повозкой с товарами.

И Федор, державший в одной руке меч, а в другой щит, и Леха, сидевший на израненном коне, наблюдали за всем этим движением как-то отстраненно. Их вроде бы никто не держал, но они почему-то и не бежали. Понимали, наверное, что с охраной Магона они с трудом, но еще могли бы расправиться, а вот от семерых скифов им все равно не уйти. Тем более в степь. Стрела догонит. Они оба за время схватки вдруг осознали, что живут теперь не в родном двадцатом веке, а задолго до Рождества Христова. И в этом мире люди существуют совсем по другим законам.

Магон что-то шепнул Акиру, и тот осторожно приблизился у морпехам. Даже поклонился, прежде чем заговорил на ломаном наречии, отдаленно напоминающем язык русичей.

— Магон дарить тебе вольна, — неуверенно проблеял он, указав пальцем на Федора, и добавил нараспев, не уверенный, что Федор его понял. — Во-ла.

— А ты, — он посмотрел на возвышавшегося над ним Леху, так и не покидавшего седла с тех пор, как там оказался, — брать с собой великий Иллур.

— Слыхал? — вполголоса обратился Леха к стоявшему внизу Федору. — Тебе воля, а меня «брать с собой». Это что же получается, сержант, нас с тобой хотят развести в разные стороны?

Он вдруг грозно посмотрел на Акира и почти выкрикнул:

— А меня ты спросил, толстожопый? Хочу я идти в рабы к этому Иллуру?

Он даже схватился за меч. Акир отпрянул назад. В этот момент израненный конь под Лехой, и так уже качавшийся из стороны в сторону, попятился назад, а потом его передние ноги подкосились, и он рухнул на дорогу, испустив дух. К счастью, Леха успел спрыгнуть раньше.

— Я думаю, — проговорил Федор, посматривая в сторону подъехавших на крик скифов и на всякий случай, по знаку вождя со странным именем Иллур, окруживших друзей потной стеной конских тел, — что рабом тебя там не сделают. Скорее всего, будешь теперь кровным другом вождя племени. Ты ему, как ни крути, жизнь спас. А это, брат, по здешним меркам очень круто.

— Ну да, — осклабился Леха, отряхиваясь от дорожной пыли, — можно сказать, из грязи в князи.

— Можно и так, — кивнул Федор. — Но если тебя они еще примут, то меня никогда. Так что, если кто и станет у них рабом, так это твой сержант.

Они замолчали, как бы невзначай повернувшись спинами друг к другу, с оружием в руках. Конные скифы и оставшиеся карфагеняне молча наблюдали за ними, ожидая развязки.

— И что делать будем, сержант? — спросил Леха без всякого ерничества.

— Решай сам, — ответил Федор. — В этом мире я тебе уже не указ.

Уже третий день подгоняемый попутным ветром караван рассекал воды Черного моря, хотя Федор уже привык называть его Скифским. К счастью ветер переменился быстро, пока они еще не покинули берег, а то пришлось бы ожидать у моря погоды неизвестно сколько. Ведь на торговых судах весел не полагалось, и они зависели целиком от направления ветра.

Все это время сержант изо всех сил старался отогнать навязчивые мысли о том, что остался один в этом мире. Но недавние впечатления были еще слишком сильны.

Вопреки ожиданиям Федора, караван не сразу ушел в море, а оставался на суше еще три дня, пока Акир и даже сам Магон занимались торговлей. Все это время они не сидели на кораблях под защитой солдат и метательных орудий, а находились на берегу, проводя время в переговорах и спорах с другими заморскими торговцами, наводнявшими порт. Хотя Магон делал это, как показалось сержанту, скорее ради удовольствия, чтобы не забывать прежние времена, когда ему самому приходилось вести все дела. Теперь же, разбогатев, он вполне мог перепоручить все своему приказчику, но сейчас почему-то не стал этого делать.

Несколько раз они вдвоем даже посещали ближние стойбища скифов, но уже под мощной охраной. Глядя на это, Федор сделал вывод, что торговля — особенно крупнооптовая — занятие опасное. Но Магон, видимо, к этому привык и на следующее утро после нападения вражеского племени вел себя так, будто бы ничего особенного не произошло.

С того дня Иллур больше не появлялся, и Леху, ушедшего с ним, сержант тоже ни разу не видел. Но почему-то был уверен, что у него все сложиться нормально. Не такой человек Леха, чтобы пропасть среди варваров. Если сразу не убьют, то большим человеком станет. Дел тут для его активной натуры хватит.

По прибытии в порт, после наполненной впечатлениями поездки в столицу скифов, Магон еще раз поблагодарил Федора, как смог, в первую очередь через переводчика, и даже подарил ему золотую цепь с какой-то скифской птицей, похожей на сокола, только когти, уши и клюв у нее были почему-то огромных размеров. Спросил, что тот теперь намерен делать и почему-то не очень удивился, когда Федор попросил взять его с собой за моря. Сержант в глубине души надеялся попасть в Рим, великий город, но признаваться в этом карфагенянам на всякий случай не стал. Путь, как сообщил ему Акир, предстоял не близкий, много дней «длинным морем», на самый край обжитого мира. И если Федора это не пугает, то вопрос решен. Тем более, намекнул Акир, хозяин и сам хотел поговорить о чем-то с диким варваром, но сейчас у него много дел.