Александр Прозоров - Ганнибал великий

На следующий день Федор решил устроить смотр своим войскам. Он велел построить хилиархию от которой по меткому замечанию Атарбала действительно осталось не много, — чуть больше шестисот человек, — и, опираясь на палку, в сопровождении Урбала и Териса, прошелся вдоль строя. Приставленный лекарь был недоволен поведением Федора, но сделать ничего не мог. Война есть война, на завтра намечалось выступление, а Федор хоть и раненый, но другого командира у хилиархии нет.

Осмотром Федор Чайка остался доволен. От потрепанных и изможденных недавними боями солдат не осталось и следа. За время болезни Федора все они отлично отдохнули и зализали свои раны. Перед ним, сверкая доспехами, стояло шестьсот пятьдесят восемь закаленных бойцов, готовых порвать хоть целый легион, вставший у них на пути. «Да, — все же огорчился Федор, — а всего пару недель назад их было полторы тысячи».

Закончив осмотр, Федор решился на короткую речь.

— Солдаты, — сказал он, — дорога на Рим открыта и завтра мы выступаем. Наша задача: охранять осадный обоз, который должен снести стены римской крепости. Последней преграды к окончанию нашей победоносной войны. Не пройдет и десяти дней, — при этих словах Чайка невольно покосился на Урбала, — как мы будем пировать уже на римском форуме и былая слава Карфагена, повелителя морей и суши, снова засияет, как и прежде. Сейчас вы можете выпить вина и предаться веселью, поскольку завтра нам предстоит снова идти в поход.

Услышав это, солдаты огласили криками такой бурной радости окрестности римского лагеря, что эхо пошло гулять по скалам. Распустив солдат по палаткам, Федор направился к себе в шатер.

— Готовить на утро коня? — с сомнением в голосе спросил Терис, проводив командира хилиархии до шатра.

Федор посмотрел на свою перевязанную ногу, на лекаря стоявшего неподалеку, вздохнул и велел Терису приготовить повозку.

К его удивлению до Палестрины, последнего крупного города, что стоял на Латинской дороге и мешал продвижению армии к Риму, африканцы подошли довольно быстро, и не встречая сопротивления. Враг явно находился на последнем издыхании, напрягая все силы, чтобы успеть подготовиться к отражению осады, а потому лишних легионов, для того чтобы дать большое сражение на подступах у римлян не нашлось. Но, тем не менее, бой у Палестрины [18]вышел жестокий и кровопролитный. Небольшой гарнизон этого городка, состоявший из легионеров, морпехов Марцелла и ополчения граждан не пожелавших покинуть свой город, защищался до тех пор, пока не был полностью уничтожен.

Зная о судьбе римских пленников, которых Ганнибал после победы у Канн предлагал выкупить сенату Рима, Федор Чайка не был удивлен. Десять пленных римских военачальников из числа наиболее высокопоставленных были Ганнибалом освобождены под личную клятву вернуться и отправлены с посольством в Рим. Сенату предлагалось выкупить тысячи своих пленных солдат, среди которых к тому же находилось множество родственников жителей Рима. Несмотря на то, что лишних солдат у Рима не было, сенат демонстративно отказал Ганнибалу, сообщив, что не ведет переговоров с врагом государства на его земле. И тогда Ганнибал в бешенстве казнил часть из них, большинство, все-таки, оставив в живых, но продав в рабство греческим работорговцам. Так закончили свое существование легионы Павла и Варрона. Часть из которых, впрочем, еще пряталась в окрестностях Венузия, не слишком далеко от места сражения. Но эти побежденные солдаты находились в деморализованном состоянии и не представляли для армии Карфагена угрозы. Потому Ганнибал не стал тратить время на их полное уничтожение, а увел армию в сторону Капуи и вот теперь продвигался к Риму.

Участь пленников, которых сенат не пожелал спасти, наверняка была известна и жителям Палестрины, ведь ехали они по этой же дороге. Власть Рима на этих землях была давней, как и ненависть к ее противникам, а потому никто из жителей городка не пожелал сдаваться в плен карфагенянам.

Федор наблюдал за битвой из лагеря, что был выстроен неподалеку на одном из холмов, которыми изобиловала эта горная местность. Осадные орудия, которые охраняла его хилиархия, сыграли в этой победе не последнюю роль. И когда, разрушив ворота и часть стены, пехотинцы Атарбала вместе с кельтами, ворвались в город, участь Палестрины была решена. Командир африканцев приказал поджечь город, чтобы римским разведчикам, замеченным нумидийцами у дальних холмов, было отлично видно, как приближается непобедимая армия Ганнибала. Приказ был исполнен и пожар полыхал всю ночь, а утром, когда дым еще поднимался над развалинами, армия двинулась дальше.

«Неужели этот город оборонял Марцелл и он теперь погиб, — думал Федор, облаченный в доспехи, осторожно шагая в штаб в сопровождении Териса и поглядывая на столбы дыма, — жаль, если так. Я хотел убить его сам».

Федор пробыл в штабе недолго, получив те же указания, — охранять обоз. Но ушел оттуда не сразу, а задержался, поскольку Атарбал допрашивал пленного римского солдата. Из рассказа раненного выяснилось, что город яростно защищался совсем не потому, что обороной командовал Марцелл. Отражение штурма организовал его заместитель, а сам сенатор ушел незадолго до начала осады с несколькими сотнями легионеров в сторону Рима, получив оттуда какой-то приказ. Какой именно, солдату было неизвестно. А все офицеры гарнизона были мертвы.

— Наверняка его перебросили на другую сторону хребта, поближе к Аппиевой дороге, — высказал предположение Атарбал, посмотрев на Федора, — Чтобы укрепить оборону там и помешать самому Ганнибалу, который уже приближается к Остии.

И добавил пренебрежительно:

— Из оставшихся в живых римлян, Марцелл сейчас последний опытный военачальник, достойный Ганнибала, который и с сотней солдат может стать нам преградой. Остальные, — просто слабаки. Так что, Федор, нам осталось недолго воевать.

— Остия — морские ворота Рима, — заметил неожиданно для себя Федор, — там ведь должен стоять флот.

— Ты неплохо осведомлен, — кивнул Атарбал, нахмурившись и обдумывая слова пленного, словно Чайки рядом уже не существовало, — можно подумать, ты там уже бывал.

— Я же командир разведчиков, — заметил на это Федор, напрягшись, что не ускользнуло от Атарбала. И тогда он решил сказать полуправду, что могла успокоить возникшие подозрения, — а, кроме того, я действительно там бывал. Еще задолго до войны. Ведь я родом из далеких северных земель, был моряком. И однажды мы заходили в Остию с товаром.

Атарбал посмотрел на Федора с некоторым интересом. Похоже, слова командира двадцатой хилиархии его удивили.

— Так ты был купцом до войны?

— Не купцом, — нехотя пояснил Федор, — а солдатом. Я плавал охранником на торговом корабле.