Александр Прозоров - Ганнибал великий

Греческий инженер действительно спешил навстречу кровному брату царя, едва узнав, что с моря прибыли гости.

— Ну, здравствуй, инженер, — поприветствовал его Леха, поправив немного тесноватый доспех, который он надел, как и полагалось военачальнику, — вот я и вернулся за тобой, как обещал.

Он перевел взгляд на деревянного монстра, возвышавшегося на несколько метров над пирсом, и уточнил.

— Готов корабль?

— Готов, — ответил Гилисподис через переводчика, — все снасти проверены, баллисты установлены, ядра загружены, осталось повести испытания.

— Испытания? — напрягся Леха, отчего-то, вдруг вспомнив о судьбе Ичея, — так, чем же ты тут занимался все это время, ядрена вошь? Нам воевать надо, а у него оружие не испытано. Интеллигент хренов.

Седовласый скиф-перводчик справился, хотя у него и возникли некоторые трудности с переводом. Гилисподис заметно побледнел. Он очень боялся боли. И, видимо, решил, что его сейчас начнут снова пытать, как тогда, при пленении.

— А ну, давай, выводи свою посудину в море, — приказал Леха, внезапно решившись, — До вечера еще время есть. Вот, я тебе сейчас устрою испытания вместе с госприемкой. И бирему какую-нибудь выводи, чтобы цель была, куда ядра пускать.

— Сейчас на море волнение, — осторожно заметил Гилисподис, побледнев еще больше, — может быть, храбрый Алексей, подождет до завтра. Море должно успокоиться.

— Ни хрена, — вежливо заявил новоиспеченный адмирал Скифии, — или ты сейчас же выводишь свою эннеру, или как ее там, в море. Или я тебя самого, мать твою, вздерну на ее же мачте, не дожидаясь испытаний. Уяснил? Некогда мне ждать у моря погоды. Шторма нет и ладно.

Переводчик, покраснел от натуги, но все же довел основной смысл до греческого инженера. Тот благоразумно согласился. Выбор был не велик: утопить корабль при испытаниях или погибнуть немедленно.

— Вот и хорошо, — кивнул Леха, увидев покорное лицо Гилисподиса, — отправляйся на палубу и готовь корабль к отходу, а я скоро буду. И чтобы пехотинцы на нем тоже были. Испытания проведем с полной нагрузкой.

Пока на эннеру готовили к выходу, Леха успел посетить хранилище золотого запаса, и убедиться что все в порядке. Возы с золотом бастарнов пребывали в полной сохранности под неусыпным взором скифов Арчоя и местных воинов. Вернулся Леха в порт, когда последняя сотня морпехов, поднялась на палубу, исчезнув в трюме корабля-монстра. Моряки и артиллеристы уже заняли свои посты по расписанию. В том числе и на башнях, возвышавшихся по всему кораблю. «Ну, хоть команду успел подготовить, — удовлетворенно подумал Леха, заметив слаженные, на первый взгляд действия моряков, — и то ладно».

Бросив взгляд на легкую волну, гулявшую по морю, он решительно ступил на сходни.

— Вперед, — скомандовал Ларин инженеру, поднявшись на широкую палубу, — выводи в море!

Гилисподис транслировал команду, кому следует. Раздался свисток и в воду погрузились десятки весел. Гребцы, которых было по три человека на весло, налегли на них, и вся эта махина сдвинулась с места, отойдя от пирса. «Ну, с богом», — выдохнул Леха, едва не перекрестившись.

Эннера медленно, но верно приближалась к выходу из гавани, где наблюдавшие за ней охранники, опустили на дно массивную цепь, преграждавшую путь. Впереди нее шла бирема с привязанной шлюпкой, — плавучая мишень. Остальные корабли Леха оставил у пирса. Греков поблизости давно не наблюдалось.

Пока корабль не вышел на открытую волну, Ларин, поднявшись на кормовую башню, занимался тем, что рассматривал все его особенности. В принципе, после плавания на квинкереме все было знакомым, только размеры удивляли. Этот монстр был почти вдвое длиннее, метров девяносто, не меньше. При этом, мачта была одна, но зато какая. Колоссальных размеров свежеструганный брус, изготовленный, наверное, из целой сосны, возвышалось над палубой, неся на рее таких же гигантских размеров парус, правда, еще не раскрытый. По центру располагались аж три шлюпки, а на корме сдвоенное рулевое весло. Впечатляла также ширина палубы, количество башен и количество корабельных баллист. На квинкереме, — самом большом корабле, который до сих пор встречал Леха Ларин в античном мире, — все это тоже было, но гораздо в меньшем количестве и меньших размеров.

Вот гавань, наконец, осталась позади и в борт эннеры стали бить волны, раскачивая массивный корабль. После двадцати минут плавания, пока они удалялись от берега, Леха пока был доволен. Массивную эннеру раскачивало весьма умеренно и кровный брат Иллура передвигался по палубе от борта к борту, словно по земле, которая лишь подрагивала от удара волн. Скрипов и треска, впрочем, хватало. Огромный корабль стонал на все лады, но плыл вперед. Правда, очень медленно. Бирема сопровождения давно обогнала его.

— Парус поставь, — приказал Леха, глядя, как волны изредка заливают весельные порты, — а то не ровен час, утопим твоего монстра.

Гилисподис выполнил приказание. Порты задраили, парус раскрыли. Ветер надул гигантское полотнище и эннера пошла чуть быстрее. Но скорость, конечно, была далека от идеальной. На взгляд уже немало поплававшего на античных кораблях морпеха, этот еле тащился.

— Ладно, Гилисподис, — смилостивился Леха, проверив ходовые качества мастодонта античного мира, — покажи, на что способна артиллерия.

Парус снова убрали, и корабль лег в дрейф. Получив сигнал, моряки с биремы перебрались на шлюпку, отчалив от обреченного корабля. А прислуга шести баллист левого борта, натянув торсионы, доложила о готовности.

— Давай, — махнул рукой Леха, решив дать первый залп собственноручно.

Баллисты вздрогнули почти одновременно, послав каменные ядра в цель. Наблюдавший с кормовой башни за их полетом Леха, ожидал, что хотя бы два или три ядра попадут точно. Но, к его удивлению, в цель угодили все шесть. От первого же залпа бирема превратилась в решето. А второй просто разметал в клочья ее израненный корпус, уничтожив небольшой корабль. На поверхности остались плавать только обломки. Третьего залпа не требовалось.

— Вот это да, — восхищенно проговорил морпех, с некоторым привкусом разочарования, оттого что все так быстро закончилось. И, обернувшись к стоявшему рядом греческому инженеру, добавил, — Молодец! Хороший корабль построил. Если он также будет утюжить греческие триеры, Иллур тебя наградит, попомни мое слово.

Выслушав перевод, Гилисподис просиял. У него отлегло от сердца.

Возвращаясь назад в гавань после испытаний у кровного брата царя, вдруг возник еще один законный вопрос.

— У твоей эннеры есть название? — спросил он, посмотрев в глаза инженеру.

— Пока нет, — развел руками Гилисподис, — я ее только закончил.